Степан Аркадьевич отправил Новицкого писать коммерческое предложение на конкретных примерах, чтобы потенциальный инвестор понимал, куда он вкладывается и чем рискует. На его взгляд, предложение казалось заманчивым. Вкладываешь чуть более полутора миллиардов долларов, а потом шуруешь по всем параллельным мирам и вытаскиваешь из каждого по нескольку тысяч тонн золота. Получались хорошие дивиденды на первоначальный капитал. Правда, он подозревал, что даже при успешной реализации проекта такой фокус со временем приведёт к сильным финансовым потрясениям в нашем мире. Но ему-то какое до этого дело. Ему нужна была слава учёного и приличные деньги, чтобы обеспечить себе и супруге беззаботную старость, а дочери и внучке – обеспеченную жизнь.

Через пару недель позвонил Воротников и сказал, что нащупал пару каналов, куда можно закинуть предложение. Оно должно быть оформлено на английском языке, конкретное по содержанию, но без лишних подробностей. Степан Аркадьевич попросил Стаса организовать качественный перевод и, когда тот был готов, позвонил Андрею и договорился с ним о встрече. Встретились днём у метро. Черных передал папку с документами Воротникову, и они договорились, что, как только будут какие-то результаты, Андрей ему позвонит. Воротников собирался уезжать через два дня в Лондон по своим коммерческим делам и обещал закинуть предложение по своим каналам, которые, по его словам, проявили к нему интерес.

В дверь кабинета постучали.

– Войдите! – сказал Степан Аркадьевич, не отрываясь от работы.

В кабинет вошли двое мужчин в верхней одежде, и один из них, тот, что постарше, спросил:

– Черных Степан Аркадьевич?

Степан Аркадьевич оторвался от работы, поднял очки на лоб и посмотрел на посетителей.

– Да, это я. А с кем имею честь разговаривать?

– Я – полковник Федеральной службы безопасности России Сергей Дмитриевич Морозов, а это мой коллега майор Николай Борисович Седых.

Не дожидаясь приглашения, они прошли в кабинет и сели к Степану Аркадьевичу лицом, показав издали служебные удостоверения.

У него ноги стали ватными, сильно засосало под ложечкой, и мороз пробежал по спине. Но он, собравшись с духом, спросил:

– Чем обязан, товарищи?

– Государственными секретами приторговываем, Степан Аркадьевич? – язвительно спросил Морозов.

– Не понимаю, о чём вы говорите.

Морозов открыл папку, которую держал в руках, и, достав оттуда документ, протянул его Степану Аркадьевичу, проговорив при этом:

– Вот об этом.

Степан Аркадьевич взял документ и просмотрел. Это был один из двух экземпляров коммерческого предложения для иностранного инвестора, которые он отдал Воротникову. Степан Аркадьевич усмехнулся и ответил:

– В чём же тут государственный секрет? Это всего лишь попытка найти финансирование для проверки научной гипотезы.

– Ну это вы будете сначала следователю, а потом в суде рассказывать. Где все документы по проекту?

– У меня, – упавшим голосом ответил Степан Аркадьевич.

– Вот постановление на обыск в вашем кабинете и решение суда о проведении обыска в вашей квартире. А вот постановление на изъятие всех документов. Можете ознакомиться, – произнес Морозов и, достав из своей папки три документа, вручил их Степану Аркадьевичу.

Тот взял бумажки трясущимися руками и положил на стол. Надел очки и попробовал прочитать, но буквы прыгали перед глазами и ничего не получалось. В голове крутилась мысль, что его просто подставили. Кто-то специально пошёл в ФСБ и отдал им коммерческое предложение. Спецслужбам никакого дела не было до науки, тем более до теоретической физики. Научные институты пачками продавали свои изобретения за границу без всяких последствий. Ученые стаями уезжали в США и Европу со своими открытиями. Их там публиковали, они становились знаменитыми и даже лауреатами Нобелевских премий. Неужели Воротников? Но зачем ему это надо? У него был свой шкурный, чисто коммерческий интерес. Если бы сделка состоялась, то он получил бы свой откат и умыл ручки. Скорее всего, он кому-то не тому сунул это предложение.