Они двинулись к штабу. У штаба стали появляться военные, были раненые. Когда немного разобрались, оказалось, что погиб командир батальона связи дивизии, тяжело ранен в живот командир дивизии, а дивизионный комиссар ранен в голову, руку и ногу. Станцию связи дивизии, которую они с Геннадием смонтировали, немецкие лётчики уничтожили вместе с домом, в который попала бомба, и тот сгорел. Командование дивизией принял на себя начальник штаба дивизии, уцелевший при бомбёжке. Системы связи вообще больше не существовало.

Лёша вместе с новоиспечённым командиром батальона связи молодым лейтенантом попробовал запасной вариант сотовой сетки. Командиры или их заместители увезли с собой аппараты связи, максимальный радиус действия каждого аппарата был до пяти километров на ровной местности; если аппараты видели друг друга, то выступали ретрансляторами сигнала, и получалась сотовая сеть. Проверили, сеть работала, но плохо. Конечно, не супер, подумал Лёша, но сойдет и так. Отсутствовала связь со штабом фронта, а значит и со всей системой связи РККА, но он нашёл решение. У них с собой имелись два переносных усилителя сигнала с антеннами. Они достали один, выбросили антенну максимально, на пять метров, и связь появилась.

Алексей связался со штабом операции и доложил обстановку, запросил инструкции, что делать дальше. Приказ озвучили сразу: собрать всё оборудование и приборы и немедленно возвращаться; то, что из аппаратов сломано при бомбёжке – найти, все детали собрать в одну кучу, взорвать гранатой, после этого облить бензином и сжечь; всё, что останется, собрать в мешок и по дороге незаметно закопать в лесу. Лёша распределил ребят, и они пошли выполнять приказ, обыскивать тела убитых, лазить по пепелищам и собирать мелкие детали. Часа через полтора обыскали всё. Что нашли, то притащили. Сделали, как было приказано, и пошли к машине готовиться к отъезду.

Лёша пошёл попрощаться с новым комдивом, пожелал ему удачи, а тот его попросил взять с собой раненых, так как транспорта не было никакого и помощи ждать неоткуда. Раненых оказалось десять человек. Он смог взять только самых тяжёлых – комдива и комиссара. Других, с ранениями полегче, взять не получилось, потому что места в машине уже не осталось.

Тронулись. Отъехав от деревни километра два, свернули в лес, похоронили останки оборудования и замаскировали следы, как смогли. Стояли на лесной дороге под кронами деревьев, времени было 17:21. Ждать до ночи казалось опасным, ехать сейчас днём – тоже страшно: если прилетят бомбардировщики, разбомбят их. ПЗРК они с собой не взяли, да если бы и взяли, толку было бы не много. Это с двумя-тремя самолётами они бы разобрались, а если бы прилетело столько же, сколько бомбило деревню, то это бесполезно. Раненые чувствовали себя плохо, комиссар все время терял сознание, а комдив стонал и просил пить. Ладно, решил Лёша, поехали. Мишку назначил смотрящим, тот включил у себя все системы наблюдения – переднюю и заднюю камеры, инфракрасную оптику и дежурную систему слежения. Сашку посадили за руль, сам Лёша сел в кабину, остальные залезли в кузов, им тоже было сказано смотреть в оба по сторонам. Договорились при малейшей опасности немедленно покинуть машину, поэтому двери не закрыли. Выехали на дорогу.

Проехали километров десять. Их спасла Мишкина реакция: тот стоял за кабиной в кузове и, облокотившись на крышу, следил за местностью в тепловизор, увидев засаду, тут же заорал:

– Немцы, все из машины!

Сам кувырком на ходу выпрыгнул в кювет, а вслед за ним и остальные ребята посыпались из кузова. Лёша крикнул водителю: