На следующий день Степан Аркадьевич принялся проверять расчёты Новицкого. Провозился с ними до вечера, но, как ни искал, так и не нашёл ни одной ошибки. Это его очень удивило.

«Может, не по глазам? Может, я где-то чего-то не рассмотрел в этой стопке математических формул?» – подумал он.

Но ситуация складывалась странная. Если расчеты окажутся верными, то это потянет на открытие века, сопоставимое с теорией Альберта Эйнштейна. Нет, это фантастика! Такого не бывает! Какой-то аспирант-очкарик – и вдруг такое? Но ведь и Эйнштейн опубликовал свою теорию, работая клерком в патентном бюро. Правда, это было сто лет назад, а сейчас на дворе XXI век.

Степан Аркадьевич пребывал в полной растерянности. Что с этим делать, он не знал. Вдруг ему в голову пришла мысль отдать всё это на проверку математикам. У них стоят мощные компьютеры, и вообще они доки по части математических моделей. Для этого он решил позвонить профессору Лямину, снял трубку и набрал номер.

– Иван Георгиевич, здравствуйте! Это Черных беспокоит, – начал он разговор, когда Лямин взял трубку.

– Добрый вечер, Степан Аркадьевич! Давно не слышались. Какими судьбами?

– Да есть тут к вам одна просьба. Расчёты надо проверить у моего аспиранта.

– А что, сами-то никак?

– Да объём очень большой, это по М-теории Виттена, там математики на сто страниц. У нас даже программного обеспечения такого нет.

– Ну хорошо. Приносите. Только мои ребята сейчас заняты. Раньше, чем через два дня, не получится.

– Спасибо вам огромное, Иван Георгиевич! Я тогда завтра с утра его с расчётами к вам пришлю?

– Присылайте. Пусть старшему научному сотруднику Вячеславу Колосову всё отдаст и расскажет. Я его предупрежу.

– Ещё раз спасибо, Иван Георгиевич! До свидания! – попрощался Степан Аркадьевич, записывая имя и фамилию старшего научного сотрудника, который будет проверять расчёты.

– До свидания, Степан Аркадьевич! Всех вам благ! – ответил Лямин и повесил трубку.

Черных посмотрел на часы. Стрелки показывали без пяти минут шесть. Неплохо бы успеть заскочить в книжный магазин и купить Танюше книжку, которую она давно просила. Ну а потом поехать вместе в бассейн.

Каково же было удивление Степана Аркадьевича, когда ровно через неделю на пороге его кабинета нарисовались аспирант Новицкий и старший научный сотрудник Колосов с глазами размером с блюдце. Из взволнованного рассказа последнего черных понял, что расчёты Новицкого совершенно верны, и поправка, введённая им в математику Виттена, работала идеально. Математики проверяли всё несколько раз с использованием самых лучших программ – и в конце на самых мощных компьютерах. Результат всегда получался один – никакой ошибки у Новицкого не было.

Степана Аркадьевича бросило сначала в жар, а потом в холод, на лбу выступила испарина, а сердце собралось выскочить из груди. В воздухе, который он хватал полным ртом, ощущался запах Нобелевской премии, а точнее запах свежеотпечатанных стодолларовых купюр, из которых она состоит. Единственное, о чём он пожалел, так это о том, каким же он был дураком, отдав этот вопрос математикам. Теперь об этом знает куча людей, по крайней мере вся кафедра математики. Отделаться от соавторства Лямина и Колосова будет невозможно, а это значит, что премию придётся делить.

Но Степан Аркадьевич был всё же настоящим учёным и в вопросе отлично разбирался. Он знал, что сама по себе поправка к математике Виттена ещё ничего не значит. Она просто открывает возможность практического применения теории, которая до этого являлась лишь экзотическим украшением теоретической физики и представляла интерес только для узкого круга учёных. Из-за неё ломали копья физики-теоретики, но практического применения она не имела, так как проверить, верна ли она, было невозможно. Но теперь эта возможность появилась, и если создать необходимое оборудование и провести эксперимент, а эксперимент удастся, это будет настоящее открытие. В этом случае авторам точно гарантирована Нобелевская премия. Так вот, ко второму этапу работы он ни одного математика на пушечный выстрел не подпустит. Да и вообще теперь никого к этой работе не подпустит.