– А кому пирожки румяные, кому пирожки багряные?! Кому красоту душистую, кому исты охота, кому грошей не жалко? Налетай, налетай, пирожки все разбирай! Пироги, пироги, пышные, вкусные. Пироги, пироги с мясом и с капустою!

– Эй, малец, поди сюда, – не выдержал я, – какие у тебя есть пироги да пирожки, показывай?

– Так смотрите же, вона они какие! Мамка у меня печёт всякие вкуснющие, вона эти рыбные, а энти с требухой куриной, печёнкой да сердцем толчёные, а вот те с капустой тушёные, капуста-то квашенная, солёненькая, да с яблоком мочёным есть, хоть и прошлогоднее, а сладенькое, – нараспев токовал, как тетерев, белоголовый мальчишка.

Пирожки действительно оказались на загляденье красивые, румяные да поджаристые, а запах такой от них пошёл, как малец откинул тряпочку, что аж слюнки потекли.

– Сколько какие?

– Так с требухой самые дорогие, за них трояк возьму, а остальные подешевше, по грошику.

– Ага, – Пётр оказался порасторопнее меня, – давай мне три с печёнкой, два с яблоком, два с капустой и два с рыбой.

– Тааак, тогда пятнадцать грошей с вас, господин хороший.

– Держи, – сунул ему в руки Пётр блеснувшую серебром мелкую монетку, ей оказался алтын, что соответствовал пятнадцати грошам.

– Благодарствую, милгосударь, – зачастил малец, – а вы что будете брать? – обратился он уже ко мне.

– А мне давай три с рыбой, два с яблоком, два с капустой, и…, – я задумался: брать или не брать с печёнкой, а то больно дорого.

– А ещё с морковкой есть.

– Ну, давай, и три с морковкой.

– А с вас десять грошей.

– Держи! – сунул я ему две монеты, тяжёлые и красные медные пятаки.

– Благодарствую!

Отдав пирожки, мальчишка стал с интересом смотреть, как мы сможем удержать в руках эту кучу пирожков.

– А давайте я вам помогу донести их вон до той чайной, там за вход всего грошик берут, зато там и посидеть можно, и кваса испить, а то и чая недорого маньчжурского, и от поезда недалеко, и вам удобнее будет.

– Веди! – тут же распорядился Пётр, взяв на себя функцию старшего среди нас двоих.

– А и пойдёмте.

Шли мы недолго и, войдя в полуподвальный этаж здания, где над входом висела табличка с названием «Чайнаяъ», мы тут же погрузились в приятный полумрак.

Подскочивший половой принял от нас по мелкой медной монете и приглашающе кивнул на небольшой свободный столик, как раз на двоих. Быстренько смахнув с него крошки, он уставился на нас в ожидании заказа.

– Чего будете заказывать? – глядя на зажатые у нас в руках пирожки, вопросил половой.

– Нам бы чего-нибудь попить.

– Сей момент, есть квас.

– Какой? – вырвалось у меня.

– Клюквенный, ржаной, из белого хлеба, редкий лимонный, есть чай, сбитень, есть кипяток, для тех, кто в безденежье.

– Ага, – не смог сразу сориентироваться я и позорно замолчал.

– Нам по кружке ржаного кваса и по стакану кипятка, – решился заказать Пётр.

– Одну минутку, – и половой, не говоря больше ни слова, умчал к стойке, за которой то ли сидел, то ли стоял пузатый дядька с огромной окладистой бородой, в которой уже завелась седина.

Не успели мы съесть пару пирожков, как нам принесли по кружке прохладного кваса и по стакану крутого кипятку. Странный выбор, могло показаться со стороны. Но для двух шестнадцатилетних парней, которым всё время хочется есть, выбор совсем не странный.

– Могу предложить мёд цветочный прошлогодний, блюдце будет стоить недорого, всего пятак, к нему каравай за трояк и кипяток тогда без счёта.

– Ммм, – промычал я, оценив заманчивое предложение. После пирожков пить хотелось неимоверно, а одна кружка кваса явно не сможет утолить нашу жажду, конечно, ещё принесут стакан кипятку, но в поезде много не попьёшь, потому лучше вволю напиться здесь. Комната для умывания в вагоне есть, так что, лишнюю воду не придётся держать в себе.