В Minecraft прослеживаются отголоски монизма, отраженного в ощущении единства и взаимосвязанности мира, где все, от песчинки до могучего дуба, состоит из фундаментальных блоков, подразумевая общую субстанцию, лежащую в основе всего сущего; действия игрока, словно круги на воде, неизбежно влияют на окружающую среду, демонстрируя взаимозависимость всех элементов. Minecraft четко дает понять, что каждый элемент вносит вклад в общую картинку. Даже самая сложная конструкция, самое захватывающее приключение начинается с малого.

Все эти идеи нельзя описать словами – их можно только почувствовать. И каждый, кто хотя бы раз сидел ночью за компьютером в полном одиночестве, наслаждаясь внутриигровой музыкой, копал уголь, приручал собак, обустраивал собственный дом, понимает, каким спокойствием и умиротворением пропитан Minecraft. Достижение такого спокойствия в жизни – подвиг, сопоставимый с выходом из колеса Сансары.

Рождественский, в чьей голове пронеслась тысяча мыслей, стоял с полуоткрытым ртом и дергающимся глазам, как старый дед на гране припадка. Он до сих пор не мог поверить в то, что кто-то, кроме его мамы, посмел назвать Майнкрафт говном. Это поколение уже точно не спасти – Рождественский стал всерьез побаиваться, что человечество вымрет.

Как бы Рождественский ни размахивал руками, какие бы лозунги он ни выкрикивал, десятилетки не разумели смысла в его речах. Он стал с пеной у рта пояснять за культурную ценность Майнкрафта, но Кристина нагло проигнорировала его и вот уже через минуту показательно надела наушники и вновь уткнулась в телефон. Юля вообще покинула комнату – она тайком пробралась в зал и шепнула маме на ушко, что безумно хочет домой.

Мальчики зажались в углу дивана, стараясь не шевелиться. Рождественский собрался уйти, но в душе его еще осталась крупица надежды, и он спросил:

– А вы во что играете, пацаны?

Мальчики, кажется, совершенно не хотели ему отвечать, но младший Слава все же выдавил из себя:

– В Бравл Старс.

Рождественский хлопнул дверью с необычайной силой и вышел вон.

– Сумасшедший. – промямлила себе под нос Кристина.

Рождественский снова вернулся на кухню. Он подошел к окну и облокотился на подоконник, как вдруг что-то затарабанило по стеклу. Женя поправил на носу очки и посмотрел на термометр – температура была отрицательной. Случилось самое ужасное, что только могло случиться.

Начался ледяной дождь.

Хрустальный сервиз.

– Рождественский, ты человек, конечно, из категории особо одаренных. – сказала Лера, оглядываясь по сторонам.

– Я бы сказал – человек внеземной. – поддержал Зимовец.

– Да хватит, уже неделя прошла! – Рождественский сложил руки в карманы. – Вы так говорите, как будто это я тут ходил, разливал по улице воду, поливал все из шланга, чтобы ровно в понедельник город превратился в каток!

Город было не отличить от ледяного озера Коцит. Замерзшие деревья, лестницы, окна и двери были парализованы стихией. На улице стояла мертвая тишина – и хотя прошла уже почти неделя, никто до сих пор не хотел высовываться из убежищ. Большинство людей, чьи машины покрылись десятисантиметровым слоем льда, еще в начале недели сломали корку саперскими лопатами, ледоколами, всем, чем можно и нельзя. Но некоторые машины до сих пор не были спасены, и так и стояли в ледовых одеяниях. Проходя мимо таких экземпляров, хотелось плакать, ведь, при виде столь ужасающей картины, даже в сердце самого злого на свете человека пробуждалось простое человеческое сострадание.

Хуже всего приходилось деревьям – ветки не выдерживали напора, под весом льда ломались, падали на крыши, а иногда и людям на головы. От столь большого перевеса деревья, которым удалось не сломаться пополам, иногда даже вырывались из почвы с корнями. Такое особенно часто случалось с теми, что стояли на крутых склонах и холмах, каковых во Владивостоке было немало.