В определении состава традиционно упоминается его функция – он характеризует деяние. Для чего? Ответ очевиден: для квалификации содеянного. «…Состав служит юридическим основанием привлечения лица, совершившего преступление, к уголовной ответственности. Если каждый признак конкретного преступления входит в обобщенный признак состава, соответствует ему так же, как единичный предмет относится к определенному классу предметов, мы говорим, что в действиях этого лица имеется состав преступления»^>[216]. До революции функциональную роль состава не фиксировали в определении его понятия^>[217]. Думается, однако, что отражение функциональной роли состава в классической дефиниции состава преступления – достоинство последней, от которого нецелесообразно отказываться. Определение состава преступления должно отражать главную его функцию, иначе трудно понять, в чем основное назначение этой уголовно-правовой категории.

Не совсем верно, на наш взгляд, в дефиниции состава преступления указывать на совокупность признаков. Права Н. Ф. Кузнецова, отмечая, что состав – это «не механический набор, случайная сумма элементов, а строгая их система»^>[218]. Необходимо отметить также, что состав преступления – это не явление объективной действительности, а явление законодательное, нормативное. Поэтому в предыдущем параграфе мы и упомянули, что состав преступления имеет нормативную природу. Он существует не в жизни, а в уголовном законе. В жизни все преступления причиняют какие-либо последствия, характеризуются пространственными и временными рамками и т. д., но конструктор (законодатель) нередко оставляет их за рамками состава, обрисовывая соответствующее преступление в законе. Значит, признаки и элементы преступления, входящие в состав, устанавливаются, «задаются», уголовным законом, описываются в нем, предусмотрены им.

Нормативная природа состава преступления представляется очень важной характеристикой в его понимании. Только такой подход позволяет осуществить полную классификацию составов преступлений и понять многие явления, с ним связанные^>[219]. Не случайно, эта черта возводится иногда в ранг самой существенной в понятии состава. Так, И. Я. Гонтарь, проведя специальное исследование, пришел в его результате к выводу, что «под составом преступления в теории уголовного права следует понимать содержащееся в уголовном законе описание (курсив наш – А.И.) признаков общественно опасного деяния»^>[220]. По нашему мнению, с позиции логики «законодательное описание» не может выступать родовым признаком состава. И задачи УК, и его принципы, и вина, и соучастие, и наказание, и абсолютное большинство всего остального, из чего слагается уголовное право, описано в уголовном законе. И все это в принципе существует в таком виде, в каком оно описано в уголовном законе. Но из данного факта отнюдь не вытекает, что «описание в уголовном законе» есть родовой признак того или иного феномена. Важно, что и как обрисовывается (описывается) в уголовном законе. И определение понятия как логический прием призвано ответить на этот главный вопрос, т. е. призвано вскрыть суть понятия.

Однако то обстоятельство, что состав таков, каково его описание в законе, И. Я. Гонтарь, подметил, на наш взгляд, верно. Так же, как верно подметил это свойство в составе преступления ряд других ученых (А. А. Пионтковский, В. С. Прохоров и др.), которых Н. Ф. Кузнецова назвала сторонниками «нормативистского понимания состава» или «нормативистами»^>[221]. К такому же выводу пришел и Ю. Е. Пудовочкин: «Нормативистское учение о составе преступления наиболее точно отражает суть данного феномена»