Приведенное определение подчеркивает в том числе такое основополагающее свойство каждого субъективного права, как добровольность его осуществления, следующее из самой сущности субъективного права и не требующее дополнительного юридического закрепления.

Если понятие субъективного права общепризнанно является выработанным, то вопрос соотношения субъективных и конституционных прав личности в литературе вызывает неоднозначный ответ.

Существуют две основные точки зрения на природу конституционных прав, имеющие не только теоретическое, но и практическое значение. Достаточно полный анализ этих взглядов приведен в работах Н. И. Матузова[46] и Л. Д. Воеводина.[47]

В соответствии с одним из подходов отрицается субъективный характер конституционных прав, свобод и обязанностей. В его основе лежит мнение о том, что субъективные права могут существовать исключительно в рамках конкретных правоотношений, только участники которых реально обладают личными правами, свободами и обязанностями и осуществляют их в рамках указанного правоотношения. Сами по себе конституционные права в соответствии с данной точкой зрения – это «общие нормы», «пустые рамки», никому конкретно не принадлежащие («безличные» и «безадресные») абстрактные ценности, которым не корреспондирует чья-либо обязанность. В отличие от субъективных прав, существующих лишь в рамках конкретных правоотношений, конституционные права, как и правоспособность, лежат в сфере возможного, а не действительного.[48] Субъективное право в соответствии с данной точкой зрения не может возникнуть непосредственно из норм, без наступления юридического факта. Конституционные же права, свободы и обязанности «возникают первоначально в качестве элементов правоспособности гражданина и лишь с наступлением предусмотренных законом юридических фактов переходят в состояние субъективных прав».[49] По сути конституционные права согласно данной концепции отождествляются с нормами объективного права или с правоспособностью.

Сторонники противоположного подхода к юридической природе конституционных прав обоснованно, на наш взгляд, критикуют изложенную позицию. «Тот факт, что общее конституционное субъективное право закреплено в норме, не превращает его в норму, то есть в объективное право. Нормой как таковой субъект не располагает, он располагает вытекающей из нее юридической возможностью действовать или пользоваться определенным социальным благом (т. е. располагает субъективным правом. – Д. М.)», – отмечает Н. И. Матузов.[50] Правоспособность же и субъективное право, в том числе субъективное конституционное право, по его верному замечанию, соотносятся как способность иметь субъективное право и само это право, как предпосылка (причина) и следствие.[51]

Как считают сторонники субъективного характера конституционных прав, свобод и обязанностей, субъективное право не видовое, а родовое понятие, используемое правовой наукой, как было отмечено выше, для формального разграничения двух разных правовых явлений, обозначаемых в русском языке с использованием общего термина «право». Это разграничение производится по признаку принадлежности или непринадлежности права конкретному субъекту. В результате такого разграничения выделяют права личности и право в объективном смысле. Какому-либо иному «праву» помимо объективного и субъективного права в предложенной системе координат не остается места. В связи с этим нельзя не согласиться с Н. И. Матузовым, считающим, что деление прав, свобод и обязанностей на субъективные и «не субъективные» не имеет под собой реальных оснований и несостоятельно.