. Еще одна причина в том, что в отличие от кодифицированных источников иных отраслей права в источниках конституционного права нет норм общего характера, определяющих право- и дееспособность, деликтоспособность субъектов конституционного права. Соответственно, доктринальная характеристика конституционной правосубъектности должна отражать указанные выше факторы, т. е. она дифференцирована: разные категории субъектов конституционного права имеют особенности признаков своей правосубъектности. Так, конституционная правоспособность физических лиц как субъектов конституционного права является общей для всех граждан РФ независимо от оснований приобретения гражданства, ее содержание предопределено самим фактом гражданства и конституционными принципами равноправия, независимо от каких бы то ни было различий по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. В Конституции РФ предусмотрен запрет любых форм ограничений прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности (ст. 19). Конституционная правоспособность иностранных граждан и лиц без гражданства на территории России ограничена в полном объеме в части политических прав (за некоторым исключением в случаях международных договоренностей России на взаимной межгосударственной основе), в отношении социально-экономических прав и прав в сфере образования и культуры (однако возможны некоторые исключения для обеспечения действия принципов конституционного строя, прежде всего – требования обеспечения государственного суверенитета). Конституционная дееспособность физических лиц, по нашему мнению, имеет ту особенность, что она «привязана» к требованиям дееспособности в иных отраслях права, корреспондирующих конституционному субъективному праву. Так, конституционным социально-экономическим правам (на частную собственность и занятие предпринимательской деятельностью, свободу труда, др.) соответствуют требования праводееспособности и деликтоспособности в гражданском праве и иных отраслях частного права; предусмотренные в нормах трудового права, др. Конституционным политическим правам корреспондируют требования дееспособности, предусмотренные в источниках конституционного, административного и иных отраслях публичного права. Дееспособность, связанная с реализацией конституционных личных прав и свобод, ограничена констиуционными нормами-принципами и запретами. Согласно Конституции РФ 1993 г. «осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц» (п. 3 ст. 17). В соответствии с Конституцией «запрещается создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни» (ст. 13).

Что касается конституционной деликтоспособности физических лиц, то она связана не с санкциями иных отраслей права, а с специфическими санкциями конституционного права как самостоятельной отрасли. Научной теории известны такие виды санкций конституционно-правовой ответственности в отношении физических лиц, как лишение гражданства (однако в п. 3 ст. 6 Конституции РФ 1993 г. записано, что «гражданин Российской Федерации не может быть лишен своего гражданства или права изменить его»); либо лишение какого-то из конституционных прав. В отличие от Основного закона ФРГ, где Федеральный суд может лишить гражданина какого-то из основных прав на определенное время, в российской Конституции 1993 г. такой общей нормы нет, однако установлено ограничение (приостановление реализации) одного из прав: «Не имеют права избирать и быть избранными граждане, признанные судом недееспособными, а также содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда» (п. 3 ст. 32). В 2015 г. это стало предметом внимания со стороны Европейского суда по правам человека по делу «Анчугов, Гладков против России».