Действительно, гипертрофированное понимание свободы, т. е. ее трактовка без учета всех возможных последствий как неразумного пользования ею теми, кто в силах это делать, так и невозможности обретения такой свободы некоторыми слоями населения ввиду различных причин – все это создало новые опасности самому существованию свободы, более того, поставило под угрозу выживание общества, члены которого из эгоистических устремлений могли истребить друг друга. Такими угрозами свободе и обществу стали различные социальные конфликты, вызванные разделением населения на сильных и слабых: в зависимости от имущественного и социального положения, религиозных и иных убеждений, национальной принадлежности, способностей, темперамента, интеллекта, иных факторов, влияющих на социальную адаптацию. В этих условиях наблюдается тенденция как к механической солидарности (классовой, национальной, что проявилось в возникновении социалистических и фашистских государств), так и к солидарности органической (социальное государство, межгосударственное сотрудничество).

Тенденция к росту органической социальной солидарности заметно усилилась после Второй мировой войны, которая со всей очевидностью показала, как опасны не только отсутствие социальной солидарности в разобщенном обществе, но и увлечение солидарностью идентичности, в ущерб солидарности, основанной на различиях, т. е. как опасно дружить «против кого-либо».

Наконец, огромное приращение идей и проявлений социальной солидарности, равно как и опасностей, исходящих из ее отсутствия или недостатка, а также конституционных и законодательных норм, направленных на содействие ее достижению юридическими средствами, наблюдается по мере продвижения общества к постиндустриальному периоду своего развития. Это объясняется тем, что в постиндустриальном обществе под воздействием различных причин (информатизация, активизация миграции населения, углубление международного разделения труда и т. д.) колоссально возросли и возможности, и необходимость взаимодействий (как реальных, так и виртуальных) людей, поэтому такие взаимодействия стали значительно более масштабными и многообразными (хотя, возможно, более поверхностными и менее стабильными в каждом конкретном случае). Причем взаимодействовать и сосуществовать рядом приходится нередко людям разной культурной идентичности, что создает новую опасность социальных конфликтов. Это один из важнейших факторов, делающий социальную солидарность объективной необходимостью, поскольку без нее общество обречено на самоистребление. Есть и другие факторы. Это, например, глобальные проблемы современности, которые невозможно решить без объединения усилий всего мирового сообщества. Как видно, к альтруизму человека толкает стремление обеспечить свою безопасность и сохранить возможно большую часть своей свободы. Насущная необходимость социальной солидарности позволяет утверждать, что она представляет собой ключ к выживанию современного общества^>83.

Вместе с необходимостью в современном обществе возрастают и объективные возможности усиления социальной солидарности. Они выражаются в увеличении в развитых обществах удельного веса среднего класса, в уменьшении накала классовой борьбы, в возрастании числа смешанных браков, в унификации быта и традиций различных народов, доминировании в мировом пространстве (прежде всего – киберпространстве) одного языка, распространении и повышении уровня образования, которое по общему правилу гуманизирует сознание.

Указанные объективные и субъективные факторы обусловливают то, что в постиндустриальном обществе впервые появились возможности и необходимость выхода социальной солидарности за пределы лишь отдельных общностей (государств, классов, национальных и религиозных общностей) и приобретения ею всеобщего характера и общемировых масштабов. Основной идеей постиндустриального общества, на наш взгляд, должна стать именно идея органической социальной солидарности, при которой каждый должен стремиться понять и принять других людей и их ценности, а отказ от социальной солидарности должен стать исключением, а не правилом. Социальная солидарность становится «философским камнем», парадигмой новой эпохи.