Ко всему происходящему отец относился абсолютно спокойно и никого не обвинял, не укорял ни в чем. Только говорил: «Придет время, и станут проявлять большой интерес к нашему искусству. Но тогда нас, ойуунов, на земле будет мало, а таких, как мы, не найдут вовсе».

Я восхищалась и завидовала его спокойствию, терпению, благосклонности и добродушию. Он ограждал меня от неприятностей (в то время и мне доставалось как дочери врага советской власти). Я тогда работала хирургом и исполняющей обязанности главного врача района, и из-за шаманского происхождения руководство района долго не утверждало меня в должности главного врача. Меня обвиняли в том, что я якобы снабжаю отца медикаментами и тем самым поощряю шарлатанство и обман больных и народа в целом. А отец не нуждался в моих таблетках и порошках.

Помню, как больные в то время тайком от властей добирались до отца, как их возвращали, так и не встретившихся с ним, прямо с аэродромной площадки. Помню, как писали на отца доносы. Даже когда он болел, представители РОВД не оставляли его в покое. Под таким давлением отец не смог реализовать все свои таланты и покинул нас.

Ходит много легенд об отце, его детстве. Я засиживалась до ночи и слушала эти рассказы, раскрыв рот. Говорили, что в детстве он играл с невидимками, которые дарили ему ожерелья из неспелых ягод. Услышав это, мы взяли тайком из котомки бабушки катушку ниток и ушли в лес. Собрали диких неспелых ягод и, нанизав на нитку, смастерили ожерелья. Украсили ими себя, потом стали отбирать друг у друга и рассыпали. Увидев это, бабушка наказала меня, сказала, что напоминаю маленького домового, с которым играл мой отец.

Со слов старшей сестры отца, в детстве он был малоподвижным, неразговорчивым ребенком. Любил гулять в одиночестве. Показывал различные чудеса: то мышь достанет из уха, то птичек выпустит из носовых ходов, то червей. Любил играть с детьми в жмурки и бесследно исчезал из круга, из-за чего доставалось старшим детям. Бабушка эти моменты хорошо помнила и рассказывала о них с большой любовью.

Когда он исчезал, родители вначале очень беспокоились. Он уходил и приходил совершенно незаметно. Мать следила за ним, пыталась удержать, но это ей не удавалось. Вечером его укладывали спать, а через некоторое время он незаметно исчезал из дома. Мог уйти из закрытого помещения. К утру обычно возвращался, и его находили спящим на своем месте. Он мог пропасть в любое время суток. На вопрос, где он был и с кем, не говорил ни слова, отмалчивался. Мать и отец, поняв, что их сын отличается от других детей, со временем перестали беспокоиться и не тревожились даже тогда, когда он пропадал на несколько суток. Говорили, что он им дан природой (айыы киһитэ, үөһээттэн тыыннаах киһи диэн этэллэрэ үһү). Он разговаривал, смеялся, играл в догонялки сам с собой, изображал зверей, спокойно заходил в заброшенные строения и играл там в прятки. Так    продолжалось до 8 лет.

В возрасте 8 лет он исчез из дома бесследно. Зная, что с ним ничего не может случиться, родители не беспокоились. Однажды в полдень мать нашла сына, спящим в чулане. В руках он держал что-то круглое, блестящее. Когда проснулся, сказал ей, что больше не будет пропадать. За ним уже не придут друзья, так как они расстались. И только тогда рассказал, что уходил с друзями далеко-далеко. Они сажали его на спину и увозили. Иногда закрывали ему глаза и летели куда-то далеко в очень красивые места. Он бывал с ними в неведомых краях. На прощальной встрече посадили его на спину самого старшего и увезли за тридевять земель. Играли очень долго в наездников, отец был ездоком. А на обратном пути старший друг сказал ему, чтобы он держался за него крепче, и показал на два округлых, блестящих, подобных солнцу украшения в области лопаток: «Держись крепче за эти украшения. Если сумеешь удержаться и оторвешь одно из них, будешь сильным, именитым человеком на срединной земле…» («Орто дойдуга биллэр үтүө айыы киһитэ буолуоҥ этэ», – диэн ийэтигэр эппит).