Вновь открыв глаза, с брезгливостью посмотрел на Таню, оправившую надетое платье, откинувшую темную прядь с лица и мило улыбнувшуюся ему, со значением опустившую каблук на его пахе чуть ниже, предупреждающе надавливая в наиболее чувствительную область.

- Телки, овцы. Латентная зоофилия? - изобразила озадаченность Лиза посмотрев на Таню, склоняющую голову на бок, снисходительно вглядываясь в злобу, слабо пробивающуюся сквозь нарастающее помутнение в глазах Витали. И усилила нажим каблуком, болью удерживая его в сознании.

- Так парнокопытные называют лиц женского пола. – Кивнула Таня и убрала ногу от его паха, чтобы направиться к двери, в которую постучали. - А еще этим парнокопытным проводят радиочастотную идентификацию, когда они теряются. – Акцент на последнем слове, придающем ему двойное такое значение.

Виталя, стараясь медленно и размеренно дышать, смотрел, как официант закатывает стол для доставки еды в номер, и, прикрывая за собой дверь, берет рацию с тарелки до того накрытой выпуклой металлической крышкой, пока Лиза и Таня разбирают прикаченный псевдоофициантом стол, подготовленный  совершенно для иного, нежели ужина.

Официант, остановившись сбоку у окна и отодвинув тюль, по рации сообщал кому-то расположение охраны Витали: двое на стоянке, двое в холле у ресепшена, один в зале у лифтов, один в коридоре. Рация отозвалась кратким "приняли".

Мужчина, отложив рацию на журнальный столик, подошел к креслу и, взяв за руку Виталю, только собирался потянуть его на себя и взвалить на плечо, чтобы поднять с места и отволочь на софу, на краю которой Таня размещала некоторые радости современной полевой хирургии, но Лиза, извлекшая портативный сканер из небольшого чемоданчика, дотоле находящегося в большой емкости под крышкой, оттеснила мужчину от Витали и сильнейшим рывком за предплечье свалила Тисарева с кресла на пол.

Виталя звучно ударился головой о паркет и приглушенно взвыл от боли. Тело было безвольно, веки уже не поднимались, разум находился почти в беспамятстве, но он еще мог воспринимать звуки.

- Елизавета Сергеевна… - неодобрительный голос мужчины.

- Притащи колюще-режущее, - перебила Елизавета Сергеевна, рывком задирая рубашку Тисарева на спине, - вдруг пригодится.

- Лиз, нам бы желательно его живым сдать, - сомневающийся голос Тани абсолютно без тени беспокойства и сожаления. Наоборот, с легкой солидарностью. –  А ты его так башкой об пол. Я не то чтобы возражаю, но…

- Он просто упал. – Отрезала та. Раздался писк включенного сканера. – С копытами не справился, неловкий черт.

И это было последним, что осталось в памяти Тисарева, прежде чем он провалился в трясину небытия.

***

В себя Виталя приходил медленно и неохотно. Туман в голове и теле пульсировал болью, мешая осознать себя полностью. Он не сразу понял, что полулежал в неудобном положении на заднем сидении движущегося автомобиля, с заведенными и скованными за спиной руками. В темном салоне помимо него находились два человека кавказской национальности, о чем-то негромко переговаривающиеся на родном языке.

Виталя никак не обозначал им, что пришел в себя. Глядел в почти наглухо тонированное окно правой двери, мучительно пытаясь взять контроль над телом, поступающим в распоряжение разуму весьма неохотно.

Лишь когда съехали с трассы и поехали по не очень ровной проселочной дороге, Виталя почувствовал, что более-менее обрел власть над желейными мышцами и, с трудом усадив ватное тело, уставился в лобовое. Поморщился, когда понял, что они уже прилично отдалились от города. Осетинец, сидящий на переднем пассажирском, обернулся, мазнул по нему равнодушным взглядом и ненадолго замолчал после слов водителя, произнесенных с предупреждающей интонацией.