– Глупо стараться принести мир на эту планету! – ответил Язон, его слова были приглушены плотной одеждой. Он снял свитер и поморщился от сильной боли в боку. – Я как раз наливал себе суп, и тарелка помешала выстрелу.

– Только поверхностная рана, – сказал Бруччо, глядя на красную царапину в боку Язона. – Пила чиркнула по ребру, не сломав. Твое счастье…

– Ты имеешь в виду: счастье, что я не убит? Кто когда-нибудь еще слышал о птице-пиле в кают-компании?

– На Пирре всегда нужно ожидать невероятного.

Бруччо начал смазывать рану обеззараживающим средством, и Язон крепко стиснул зубы. Щелкнул микрофон, и обеспокоенное лицо Меты появилось на экране.

– Язон, я слышала, ты ранен, – сказала она.

– Умираю, – ответил он.

Бруччо громко крикнул:

– Ерунда. Поверхностная рана четырнадцати сантиметров в длину. Яда нет.

– И все? – сказала Мета. Экран погас.

– Да, и все, – горько сказал Язон. – Литр крови и килограмм мяса, ничего особенного – обычная заусеница. Что мне сделать, чтобы заслужить здесь хоть немного сочувствия? Лишиться ноги?

– Если лишишься ноги в бою, можешь рассчитывать на сочувствие, – холодно сказал Бруччо, накладывая на рану липкую повязку. – Но если тебе оторвала конечность птица-пила в кают-компании, можешь ожидать лишь презрения.

– Хватит, – резко сказал Язон, вновь надевая свитер. – Не нужно понимать меня так буквально. Да, я знаю о тех теплых чувствах, на которые могу рассчитывать с вашей стороны, дружественные пирряне. И улечу с этой планеты, не раздумывая и пяти минут.

– Ты улетаешь? – спросил Бруччо с проблеском интереса. – Из-за этого сегодняшнего собрания?

– Не делай вид, что ты расстроился при этой новости. Постарайся сдержать свое нетерпение до пятнадцати часов, когда соберутся все остальные. Я не признаю любимчиков. Кроме себя самого, конечно. – И он вышел, прихрамывая и стараясь как можно меньше двигать мышцами ног.

«Наступило время перемен», – подумал он, глядя через высокое окно на смертоносные джунгли за стеной периметра. Очевидно, несколько светочувствительных ячеек уловили его движение, так как ветки ближайшего дерева наклонились вперед, и внезапный шквал ядовитых шипов ударил в прозрачный металл окна. Но его нервы были настолько тренированы, что он не отреагировал ни одним мускулом.

Время для перемен приходит. Каждый день на Пирре – это еще один поворот колеса… Выигрыш – это всего лишь выжидание, а когда выпадет твой номер – это всегда несомненно смерть. Сколько человек погибло со времени его прибытия сюда? Похоже, он становится таким же равнодушным к смерти, как и настоящие пирряне.

Если вообще возможны какие-либо изменения, то он единственный человек, который может их осуществить. Однажды ему показалось, что он решил смертоносные проблемы этой планеты: тогда он доказал пиррянам, что безжалостная и бесконечная война – их собственное порождение. Но война все еще продолжается. Знание истины далеко не всегда означает согласие с ней. Пирряне, способные примириться с условиями сосуществования, оставили город и ушли далеко вглубь планеты, чтобы избежать физического и духовного давления ненависти, окружающей Периметр. Оставшиеся пирряне, хоть и убедились в том, что это их собственные чувства заставляют войну продолжаться, в глубине души не поверили в это. И каждый раз, когда они смотрели на ненавистную им землю, враг приобретает новые силы и возобновляет нападение. Думая о неизбежном конце, ожидавшем город, Язон чувствовал себя подавленным. Осталось так много людей, не способных примирить себя с планетой… Они были частью этой войны, как гиперспециализированные жизненные формы – порождение смеси ненависти и страха.