– Колготок на ней не было. Какие могут быть сейчас колготки – жара. В такую погоду мы их не носим. Не замечал? – уже уверенно и немного усмехаясь, спросила Наташа и выставила вперед голую ногу.

Тихон смущенно отвел глаза.

– Тогда это не ее колготки, – решил он, не зная радоваться или огорчаться. – И бюстгальтер получается тоже не ее.

– Тихон, а помнишь, что говорил про них Борис, – вмешался Евтушенко. – Может, они и правда того…

Саша не решился при девушке назвать возможную сексуальную ориентацию грубым словом и, поэтому просто выразительно повертел руками.

– Все может быть, – согласился Тихон. – Какие-то они все-таки подозрительные эти армяне. – Он задумался, вспомнив, на кого свалился под окном. – Да и некоторые другие уважаемые люди не внушают доверия.

Рано утром Заколов выскочил из общежития и побежал на школьную спортплощадку.

Солнце выкатилось из-за горизонта и лениво прощупывало остывший за ночь город. Длинные тени еще сохраняли островки относительной прохлады, но чистый небосвод не оставлял им ни малейших шансов в борьбе с набирающим высоту светилом. Небо пока выглядело как линялая голубая тряпка, солнечные лучи пронизывали его под острым углом. Но скоро солнце подкатит к зениту, и будет бить вертикально. Тогда, вспомнил Тихон законы оптики, в ее спектре станет преобладать насыщенный голубой цвет, а тепловые волны, не сдерживаемые отражающим эффектом, безжалостно размоют контрастные температурные границы, и все живое будет с нетерпением ждать, когда же пылающая звезда насытится безграничной властью и свалится на запад, предоставив недолгую ночную передышку. А перед самым закатом, когда голубая часть спектра отражается вверх, на город упадут красные или даже багряные тона.

Когда Тихон вернулся в общежитие, ребята сосредоточенно собирались в институт. Сегодня должны были вывесить результаты первого экзамена, и каждый прикидывал, что за оценка его ожидает. А на вторую половину дня была запланирована консультация по геометрии – следующему из четырех вступительных экзаменов.

Позавтракав чаем с нехитрыми бутербродами, Тихон, Саша и Борис вышли в коридор. Их неожиданно окликнула Наташа:

– Тихон, можно тебя на минутку?

Приятно, когда с самого утра о тебе вспоминает красивая девушка, подумал Тихон и с гордой улыбкой вошел в комнату Наташи. Его глаза сразу же натолкнулись на угрюмого круглоголового мужчину средних лет. Улыбка сползла с лица, губы натужно прошептали:

– Здрасьте.

– Это он. – Наташа обращалась к мужчине, словно продолжала прерванный разговор. Затем обернулась к Тихону. – Это папа Светы, Николай Егорович. Он только что приехал из Аральска.

Николай Егорович смерил Заколова долгим изучающим взглядом и, с трудом выдавливая слова, будто сквозь ком в горле, произнес:

– Пойдем… расскажешь мне… о Свете… – и тут же вышел из комнаты.

Тихон недоуменно последовал за ним. На крыльце общежития поджидал Сашка.

– Я потом подойду, – пообещал Тихон.

Борис курил, не выражая никакого интереса к происходящему.

Николай Егорович тем временем подошел к запыленным красным «Жигулям». Скрежетнул ключ, Николай Егорович плюхнулся за руль и толкнул дверцу напротив.

– Садись! – приказал он Заколову.

Тихон послушно сел. Автомобиль сорвался с места. Заколов ждал, когда отец Светы начнет задавать вопросы. В нагретой машине неприятно пахло бензином, Тихон приоткрыл окно. Свежий воздух ворвался внутрь, дышать стало легче. Тягостное молчание продолжалось. Чтобы прервать неловкость Тихон спросил:

– Николай Егорович, вы не получали известий о Свете?

– Что?!

Автомобиль, клюнув носом, резко затормозил перед очередным перекрестком. Тихон чуть не ударился о лобовое стекло.