У Конфуция было иначе. У него была возможность сравнить свой опыт с опытом Вэнь-вана – самого прославленного человека Китайской истории. Древние иероглифы своими наглядными рисунками свидетельствовали о том, что с Конфуцием произошло то же самое, что и с Вэнь-ваном. По этой причине Конфуций просто не мог «отсидеться в стороне» с этим своим опытом. Вэнь-ван, получив подобное, смог сменить прежнюю правящую династию Шан на более справедливую династию Чжоу. Этот опыт, как это мог понять Конфуций из древних текстов, дается человеку самим Небом-Тянь (или «духами верха») вовсе не для того, чтобы он размышлял о происшедшем в укромной тишине. Этот опыт, как и сопряженные с таким опытом особые способности, дается для выполнения важной государственной миссии – так это понимал сам Конфуций.

И только этим вызваны частые обращения Конфуция к Небу-Тянь, в которых он стремится понять, насколько его поведение соответствует установкам Неба. Более того, Конфуций прекрасно видел, что в обществе окончательно выветрились идеалы Чжоу, и что эту древнюю практику уже никто не понимает. И он воспринял свою миссию, как «мандат Неба» на приведение Поднебесной к прежнему гармоничному состоянию. «Гармоничному» – в первую очередь между миром живых и миром мертвых, а все остальное, как это понимал он сам, является только следствием главного.

У Иисуса – совсем по-другому. Он никак не проявил Себя после получения опыта Вэнь, и это может свидетельствовать только о Его природной скромности. Следует также отметить, что опыт «расширения сердца» («просветления сердца») ни в текстах египтян, ни у мандеев, ни у иудеев не описан в качестве особого духовного состояния. Иисус ничего не мог знать о каком-то выдающемся человеке, подобном Вэнь-вану или Конфуцию, – с которыми Он мог бы этот свой опыт сравнить. Опыт Вэнь имел Моисей, но догадаться об этом по еврейским текстам было невозможно (да и сам Моисей вряд ли отдавал себе отчет в том, что с ним произошло). Когда над Иисусом вдруг «раскрылось Небо», – это оказалось для Него полной неожиданностью и произвело на Него сильнейшее впечатление, – так, что Он ушел в «пустыню», надо было все это обдумать и объяснить самому Себе. По Евангелию там с Ним происходили «испытания», что тоже укладывается в парадигму стандартного духовного роста человека.

И только после всего этого Иисус вышел на проповедь мета́нойи – «изменения ума»: «Покайтесь (метаноэ́о, что на греческом языке всегда означало «измениться/меняться умом»; буквально – «перейти [из одного состояния/местоположения] ума [в другое]»), близко есть Царство Небесное!». В христианской переводческой практике греческий глагол метаноэ́о всегда превратно перводился (и переводится) словом «(по)каяться», что уравнивает его с совершенно другим греческим глаголом – метамэ́ломай, который тоже неоднократно встречается в евангельской проповеди Христа и правильный перевод которого – действительно «(по)каяться». Без мета́нойи (но не церковного «покаяния»!), которая произошла с Христом (а Он заявляет о метанойи из собственного опыта), достижение человеком Царства Небесного невозможно.

Причем, Иисус не кривит душой, когда утверждает, что проповедует евреям их собственный Закон (Тору). Но при этом все окружающие не понимают того, что если Моисей проповедовал народу «своего» еврейского Бога я́хве (возможно, здесь более справедливо говорить о Принципе Яхве, – том Принципе, который является, если руководствоваться библейским текстом,