– Зато справедливо! – круто заключила Гизела.– В жизни именно так и бывает. Жалость здесь неуместна. Он найдет по себе.

– Легко сказать, – озабоченно мямлил я. – А для меня отказаться от Олега всё разно, что вынуть из себя часть души. По-моему, ты не научилась ценить доброе дело. Ты… неблагодарна. Я по ночам не сплю, о тебе пекусь.

– А ты спи, – большие глаза её хитро прищурились.– Никто тебя не принуждает писать. Есть же у тебя основная работа, которая тебя кормит. Вот и живи себе спокойно, и спи по ночам спокойно. Кто мешает? – в голосе её звучало явное издевательство.

– Ты! – сумрачно выдохнул я.– Ты мне не даёшь покоя. Ставишь мне особые условия. Ты неблагодарна, Гизела.

– Неблагодарна? – возмущённо всколыхнулась она в мою сторону. – А мой приход? А наша встреча? Разве это похоже на неблагодарность? Да если на то пошло, я могла бы и не прийти сюда. Ко многим ли таким, как ты, я хожу? А к тебе пришла… потому что не потеряла пока надежды, верю в тебя. Или ты хочешь подражать другим? Так, пожалуйста, штампуй себе серых героев. Только учти, я среди них толкаться не согласна!

– Извини, Гизела, – пошёл я на попятную. – Я и тут неправ.

– Почему я ко многим, успешно печатающимся, уже не хожу? Как ты думаешь?

– Ну, они, наверное, уже достигли зрелости и теперь не нуждаются в твоей помощи, – расcудил я.

– Вовсе нет, – резко вскинула она назад нависающие на лоб белые локоны. – Потому что они мало-мальски набили руку и теперь глухи, не слышат голоса своих героев. Они, эти поднаторевшие авторы, стряпают образы и сюжеты не из крови и плоти. Они лепят образы с моих многочисленных двойников.

– Каких еще двойников? – насторожился я.

Гизела снисходительно улыбнулась и пояснила:

– У меня уйма двойников. С помощью таких, как ты, в современной литературе расплодила уйма двойников – в разных романах, повестях, рассказах. Глухие авторы берут этих ДВОЙНИКОВ из книг и рисуют подобия.

– Из книг – да в книгу? – возмутился я.

– Да. И у тебя пока что получается то же самое. Мой настоящий, живой образ для тебя пока недосягаем. Он вообще редко кому удаётся, – с горечью сообщила Гизела.

– Видно, и мне уготована участь глухих, – уныло выдавил я. – Иногда мне кажется, что я рядом с большим собственным произведением. Но все время чего-то не хватает, чтобы дотянуться до него рукой.

– И не дотянешься, пока не посвятишь себя целиком делу. Ты должен сделать огромное душевное усилие. Ты должен возвыситься над собой – тогда ты станешь намного сильнее. Это называется – преодолеть самого себя, превзойти себя сегодняшнего, чтобы завтра ты стал немножечко другим. Это трудно – привести себя в особое состояние, но это возможно. Помнишь Рериха?.. «Через огонь мы все должны пройти, иначе и не будет возвращенья. Желать Огня, просить, чтоб он сжёг всё низменное, грязное, чужое, – таков закон Дороги возвращенья».

– Но как это сделать? – немедленно взмолился я.

– А ты подумай, – участливо сказала Гизела. – Ты не спеши, а хорошо подумай. Ты ещё молод. У тебя ещё есть время подумать. Тебе не поздно начать всё сначала. Только не ленись – от лени быстро дряхлеет душа, быстрее, чем тело. А одряхлеешь – пропадёшь.

– Да, конечно, – охотно киваю я. – Я всё заново передумаю. Я всё обдумаю, как ты мне советуешь.

– Только не отступайся от своей мечты, – внушительно заворковала она, – Конечно, бывают обманчивые мечты. Но это уже беда человека, а не вина. Человек не может не мечтать о том, о чём он мечтать хочет… Не отступайся от своей мечты. Ты можешь трудиться в поте лица и оставить что-то доброе людям – это в высшей степени разумно и благородно. Но вместе с тем ты должен что-то сделать и для своей мечты. Будет чертовски обидно, будет страшно, если ты ничего не сделаешь для своей мечты… Это просто трагедия – ничего не сделать для своей мечты… Тот, кто осуществляет свои мечты, живёт дважды: сначала короткий миг, затем – вечно.