Притом мама вообще никогда ни на что не жаловалась, при всей ее тяжелейшей жизни. И никому никогда не завидовала. Но надо признать, что она осторожно приучала к мысли, что есть у нас некое наследство.

В какой момент мать вдруг замолчала? Наверное, в ссылке. И когда я потом ее спрашивала про бабушку и про дедушку, она всегда отвечала одно и то же: «Я не помню, у нас не было никакой родословной».

Мама закрылась, как улитка в ракушке, во время войны. И единственное, что я узнавала по крупицам о своих предках – это через тетю Лизу.

И вот та моя первая зарубежная поездка в Чехословакию, из-за которой мать так переживала, стала для меня шоком.

Сборную Советского Союза по фигурному катанию принимали на высшем правительственном уровне. Не только в Праге, но и в Брно, и в Остраве нас селили в великолепные гостиницы. Кормили чудесной едой. Показательные соревнования были потрясающе организованы.

Нам даже дали какие-то деньги, и я привезла красивый отрез на платье маме и себе. И еще дяде Боре Иванову, народному артисту России, отслужившему в Театре им. Моссовета более полувека, привезла черта смешного – на машину, на лобовое стекло вешать. И еще какие-то духи, и в театре все кричали: «Вон наша Ленка из заграницы приехала!»

Выбор между театром и спортом, конечно, надо было делать. И я сделала его рано. Пожалуй, лет в 14 – когда пошли первые заработки и первые кубки. Их, кстати, уникальные тогда делали – серебряные, расписанные эмалью. Очень редкая работа, награда за победу на союзных соревнованиях. В нынешнее время такие кубки нигде уже не делают – дорогая ручная работа.

В 1957 году случилось событие, которое сейчас даже не с чем сравнить – ну вот если бы Майкл Джексон или «Битлз» приехали. В тот год, когда я заканчивала школу, в Москву прилетел «Холидей он Айс». Это был самый знаменитый на планете американский балет на льду, собиравший в свое шоу лучших фигуристов со всего мира.

Сегодня невозможно представить, какой случился фурор, ажиотаж необыкновенный. Весь Советский Союз упал к их ногам.

Во Дворец спорта в Лужниках было не попасть, даже к кассам подойти невозможно. А я сидела там безвылазно, не выходя из Дворца, и впитывала все, как губка.

Приехала к нам Ингрид Вендль из Австрии, с которой я успела посоревноваться. Красавица, чемпионка Европы. Прилетела также лучшая в Европе спортивная пара из Чехии – Вера Суханкова и Зденек Долежал.

Чемпионка СССР в одиночном катании Лена Осипова была потрясена.

И вот тогда передо мной возник ГИТИС.

И художественный руководитель Театра Моссовета Юрий Завадский, и актриса и режиссер Ирина Сергеевна Вульф, видя, что возник мировой тренд на развитие балета на льду, решили направить меня, как фигуристку и как актрису в одном лице, в ГИТИС.

Два этих больших театральных деятеля подумали, что из дочери актеров ведущего театра, которая к тому же уже стала чемпионкой Союза, может получиться первый в СССР специалист по постановке балетов на льду. Не знаю, разочаровала ли я их, когда пошла в тренеры…

Но надо сказать, что я вообще-то мечтала поступить на механико-математический факультет МГУ. Без ложной скромности скажу, что я потрясающе знала и математику и физику, отлично училась и с головой все было в порядке. Все отскакивало от зубов: у меня очень хорошая зрительная память, и фотографическая тоже – я могу воспроизводить текст задом наперед. И школу свою на Беговой улице я закончила с отличием.

Я полагала, что передо мной стоит выбор: мехмат МГУ или МИФИ. Но так все сложилось, что мне настоятельно предложили идти именно в ГИТИС.

Мама моя тоже решала этот вопрос – чтобы ее Ленка училась в ведущем театральном вузе страны на балетмейстерском отделении.