Доставленные в отделение пострадавшие, по мнению следователей, несли настоящий бред. Получалось, что их насиловал невидимка. Но в это невозможно поверить. Снимая показания, следователи ещё и ещё раз просили потерпевших вспомнить всё до мельчайших подробностей. За время их опроса пришли результаты медицинской экспертизы, выводы были сделаны на базе анализов, взятых у потерпевших. Вырисовывалась странная картинка: семени насильника не обнаружили. Но в то же время гинекологи, осматривающие жертвы насилия, факт насилия подтверждали.

Дела сразу же объединили в одно.

Следователи ломали голову, как насильнику удалось внушить потерпевшим, что он – невидимка?

Следователь капитан Ефремов снимал показания со второй потерпевшей. Первая и третья, убежденные, что в милиции работают тупицы и идиоты, ушли домой. Желая, чтобы пострадавшая показала точное место изнасилования, пододвинул ей подробную карту северо-востока Москвы и карандаш. Женщина протянула руку за карандашом и закричала так, что у следователя заложило уши. Она визжала, махала сначала одной, потом двумя руками, а Ефремов не мог понять, в чём дело. Наконец, желая успокоить пострадавшую, он схватил её за руки, и только тогда до него дошло, почему кричит женщина. Он сам едва не заорал от ужаса. Схватив телефон, он принялся звонить дежурному, чтобы тот прислал в кабинет доктора. Когда после разговора с дежурным он посмотрел в лицо потерпевшей, мороз пошёл по всей коже. Вместо лица он увидел череп, обрамлённый волосами, который двигался на полупрозрачных шейных позвонках.

Следователь, вытаращив глаза и открыв рот, стал торопливо отодвигаться в угол кабинета, к раскрытому сейфу, судорожно шаря руками по краю столешницы.

Поглощенная своими переживаниями и страхами, жертва насилия не замечала того, что происходило с милиционером.

Вошедший без стука доктор открыл рот, чтобы спросить, зачем его вызывали, так и замер с открытым ртом, не в силах произнести ни слова, только зевал, словно выброшенная на берег рыба. Он увидел то, что не мог видеть следователь, которому была видна только верхняя часть тела пострадавшей – ноги, точнее, что ног у неё нет. Доктор увидел туфли, которые двигались под стулом, пустую юбку на стуле и цветастую женскую блузку с длинными рукавами, без рук и туловища, она тоже двигалась. Над горловиной блузы висел парик, который повернулся в сторону вошедшего в белом халате мужчины. Под париком был полупрозрачный череп, среди зубов которого чётко просматривались коронки из жёлтого металла. Челюсти черепа задвигались, и доктор услышал приятный, хотя и крайне встревоженный женский голос:

– Доктор, миленький, скажите скорее, что случилось с моими руками? Я их не вижу!

Попятившийся от страха доктор упёрся в двери спиной, отчего последние захлопнулись. Щёлкнула защёлка замка.

– Что же вы молчите, доктор? – продолжал вещать женским голосом череп. – Если вы не можете объяснить случившегося, вызывайте скорую помощь, пусть меня везут в Склиф.

– Мы-ы-ы, – замычал доктор, глядя в сторону Ефремова, делая движения, будто берёт трубку.

Как ни странно, следователь понял мычание доктора, дрожащей рукой взял трубку, с трудом вспомнив номер скорой помощи, набрал его.

Скоро в трубке послышалось:

– Скорая помощь. Что у вас случилось?

Когда следователь начал мямлить о невидимых руках, намекать о других невидимых частях тела, сотрудница скорой помощи, посоветовала ему проспаться.

Ефремов испугался, что она положит трубку, закричал:

– Я следователь полиции, нахожусь на работе и совершено трезвый! Я не могу объяснить того, что происходит. Нужна скорая помощь, чтобы отвезти женщину в институт Склифосовского.