Теперь дедАнтон с загипсованной ногой получил возможность восполнить многое, на что в здоровом состоянии у него не было времени: читать не урывками, смотреть кино не кусочками и, самое главное, вдоволь общаться с внучкой. Богатый учительский опыт помог Антону Сергеевичу легко найти общий язык с Катей. Вообще, у них началась какая-то своя, отдельная, жизнь. Например, они начинали смеяться, когда ничего смешного, с точки зрения остальных, не происходило. Женя спрашивал:

– Пап, что смешного? Расскажите, нам тоже интересно.

На это Антон Сергеевич обычно отвечал:

– Нет, ничего, это мы о своем, о де́дучьем.

Нетрудно заметить, что свою тягу к каламбурам Женя унаследовал от отца, да еще и развил это качество: тот ограничивался прозой. Кстати, происшествие с отцом вдохновило Женю на такое четверостишие:

Ледовая тропа гладка.

Теперь сиди и гипс свой гладь-ка!

Да только, не было б катка,

Без дедушки скучала б Катька.

По средам и субботам Катя ходила на рисование. В среду ее отводила мама, а в субботу – папа.

В очередную среду Антон Сергеевич сидел и наслаждался документальным фильмом о кулинарии в Древнем Риме. От аппетитных подробностей у него уже начало у самого посасывать в животе, как раздался звонок в дверь.

Инвалид, кряхтя и ворча, оперся на костыли и поковылял в коридор. Ворчал он по поводу закономерности случайности, приведшей нежданного гостя именно тогда, когда он был один в квартире.

Но в этом не было случайности, а одна лишь закономерность. Катина учительница, Ника Аркадьевна, окольными вопросами выяснив у Кати их семейное расписание, специально выбрала время, чтобы поговорить с дедушкой один на один.

Так вот, Ника Аркадьевна.

Она вошла, извиняясь, что побеспокоила больного, который, в свою очередь, извинялся за то, что не может напоить ее чаем и вообще принять должным образом. Единственным доступным ему жестом гостеприимства было выключение телевизора.

– Меня очень беспокоит Катя, – начала Ника Аркадьевна, когда закончился обмен любезностями и все расположились: люди – на стульях, больная нога – на пуфике.

Для полноты картины надо указать: диван под наброшенным пледом, скрывающим постельное белье; вазу на столе, без цветов, зато с карандашами и фломастерами; рядом – разбросанные книги, блокнот и атлас мира – предметы, необходимые больному для решения кроссвордов и занятий с внучкой и за которыми, по состоянию своего здоровья, он не мог постоянно ходить к шкафу; кроме того, на столе лежали телефонная трубка, пульт от телевизора и несколько дисков с фильмами, а отдельной батареей грудились в углу лекарства. В общем, все это напоминало картину «Визит участкового врача», тем более, что в некоем высшем смысле врач и учитель – коллеги.

Итак, Ника Аркадьевна начала с того, что ее беспокоит Катя:

– Вы знаете, это все как-то резко произошло. Я чувствую, вот просто буквально сердцем чую, что на нее кто-то плохо влияет.

Антон Сергеевич невольно усмехнулся. Ника Аркадьевна истолковала его реакцию по-своему и воскликнула:

– Нет, вы так легко это не воспринимайте! Я знаю, ка́к родители обычно слушают нас, педагогов. Поэтому я, кстати, и хотела переговорить сперва с вами: вы, я уверена, более серьезно отнесетесь, чем папа с мамой. Это очень серьезно, и первые сигнальчики, звоночки видит учитель!

– Слышит, – автоматически уточнил Антон Сергеевич и тут же пожалел об этом.

– Что?

– Нет-нет, ничего, я просто согласился с вами, что педагог первым замечает. Я сам учитель, вот только сейчас… – он указал на гипс.

– Вот и замечательно! Значит, мы поймем друг друга! Ведь дома, вы сами знаете, они не раскрываются. А в школе, среди сверстников… Но, честно сказать, я всего могла ожидать. От любого. Но только не от Кати!