Мужчины смотрели в её сторону, что-то бормоча на своём языке. Она попятилась и, повернувшись, помчалась в лес. Колючие ветви хлестали лицо, за спиной слышался хруст, тяжёлое дыхание. Кто-то цепкими пальцами схватил её за шиньон. Он отделился от головы, больно уколов кожу шпилькой. Она продолжала бег. Но нет, ей не уйти. Люба остановилась, обернувшись лицом к преследователю.

– Маго?!

– Это вы?

– Вы меня знаете?

– Да. Не бойтесь, я не сделаю вам ничего плохого, если вы дадите слово, что никому не расскажете.

– Хорошо, я буду молчать.

– Так то лучше. Что вы здесь делаете?

– Заблудилась. Дом, куда я иду, где-то совсем рядом.

– Я провожу вас, но не гуляйте здесь больше по вечерам.

– Да уж…

Квартирка Зинаиды Алексеевны, несмотря на чистоплотность хозяйки, свидетельствовала, что вместе с ней здесь проживает мохнатый и зубастый. На истёршемся линолеуме следы острых когтей, обгрызенный с кромки палас хранит характерный отпечаток лежбища зверя.

– С кем это ты была? – обеспокоенно поинтересовалась старушка, едва Люба перешагнула порог. – Батюшки святы! Да на тебе лица нет!

– Ничего, всё в порядке, – Люба растянула губы в вымученной улыбке.

– Ой ли! Ну, не хочешь говорить, настаивать не буду, – обиженно протянула Зинаида Алексеевна.

– Рискнула зайти в парк и напоролась на сходку кавказцев. К счастью, один из них меня знает. Это Маго, спортсмен.

– Спортсмен, говоришь?

– Да, борец.

– Не знаю – не знаю. Люди всякое говорят.

– Маго вызвался проводить меня. Сказал, что я буду с ним в безопасности.

– Конечно, кто посмеет тебя тронуть в обществе главного бан-дюгана. Это мафия! – глаза Зинаиды Алексеевны округлились, она многозначительно покачала головой. – Ну, ладно, хватит об этом. Ты цела, и, слава богу. Только не общайся больше с этими. Мало ли что…

– Как вкусно пахнет! – Люба вдохнула аппетитный сладковатый запах и облизнулась.

– Напекла целую гору. Мой руки и за стол…

Утро следующего дня. Бодрящее, солнечное, в какое не пристало грустить. Из кустов доносится весёлое чириканье воробьёв. На площадке возле общежития изрядно потрёпанный джип. Из здания с хмурыми лицами выходят Маго и Наташа. У него в руках две дорожные сумки, у неё – корзина с посудой. Из окна первого этажа, спрятавшись за занавеской, за ними наблюдает Комендантша. На её лице целая гамма чувств: злоба, ревность, сожаление. Погрузив в машину нехитрый скарб, Маго выруливает на шоссе. Комендантша отдёргивает штору, и в этот момент какой-то твёрдый предмет вдребезги разбивает оконное стекло. Треугольный осколок впивается в щёку женщины. Она вырывает его, разбрызгивая кровь, и с криком выбегает в коридор. За спиной слышится хлопок, ярким пламенем вспыхивают шторы…

Джип на полной скорости летит в сторону области.

– Мато, сколько ты заплатил за комнату?

– Нисколько. Не хотел тебя расстраивать, но придётся временно пожить без удобств.

– Не понимаю, почему Комендантша так взъелась. Сама была молодой…

За кольцевой многоэтажные коробки уступили место частным домам и деревянным баракам с почерневшими фасадами. Сейчас, когда старые дома соседствовали с нежно-зелёной роскошью мая, с бело-розовыми шарами цветущих яблонь, всё это не выглядело удручающе. Маго свернул на боковую улочку, когда-то выложенную асфальтом, а теперь сплошь покрытую рытвинами и ухабами. Порыв ветра швырнул в открытое окно горсть песка. Проехав метров тридцать, машина остановилась возле покосившегося забора.

– Вот и дом. Здесь мы будем одни.

Наташа опустила каблучки в мягкий песок, прислушалась к доносившемуся с ближнего подворья громкому кудахтанью кур, взглянула на пробившиеся сквозь изгородь прутья малиновых кустов и улыбнулась. Из калитки соседнего дома вышла неопрятная женщина с огромной длинношёрстной овчаркой на поводке.