– Почему вы не избавитесь от этой бабы-яги? – взорвалась однажды Сабина. – Ведь это НАШ дом!

– Пани Малиновская – самый давний квартиросъёмщик, – объяснил отец. – Это было бы свинством.

Сабина вытащила велосипед на улицу и задрала голову вверх, смотря на балкон. Белые головы и гуляющий по ним туда и обратно Крысик Борисик представляли диковинную картину.

Переключатель скорости на велосипеде, как и следовало ожидать, не работал – Мастер-Ломастер в очередной раз подтвердил своё прозвище. Но сейчас Сабина даже не обратила на это внимания. Её мысли были заняты совершенно другим.

Она думала о своей семье, и в её душе зрел бунт.

Все, кто её окружал (за исключением Крысика Борисика), в большей или меньшей степени были ненормальными. Отец, несмотря на свои сорок лет, всё ещё носил длинные волосы, убранные в хвостик, а в его левом ухе болталось колечко, делавшее его похожим на пирата. Что касается матери, её короткие ярко-рыжие волосы торчали, как иголки у ёжика, а вдобавок она обожала художественно изодранные джинсы.

Наверное, именно из-за всего этого на школьные собрания вместо родителей ходила Баба Мина (Сабина прозвала её так, потому что бабушка делала мины по любому поводу, и лицо у неё при этом было исключительно выразительным).

По неизвестной причине Баба Мина симпатизировала Ведьмалиновской. Они часто сидели вместе в маленьком садике, и темой их разговоров были «дом нараспашку», «цыганщина» и «богемный образ жизни».

– Если бы я знала, что из него вырастет Питер Пэн, – вздохнула однажды Баба Мина, – я бы дала ему какое-нибудь другое имя, более солидное.

– Громислав. Или Гневомир, – подсказала Ведьмалиновская. И Сабине сразу почему-то представились мрачные гробы, которые на заказ мастерил отец, а мать потом разрисовывала весёлыми цветочками.

Сабина спросила у бабушки, кто такой Питер Пэн.

– Это твой отец, – ответила Баба Мина, делая Страдальческую Мину Номер Шестнадцать.

Но Сабина не удовлетворилась таким ответом и пошла со своим вопросом к Тёте Моте.

– Питер Пэн – это книжный герой, – объяснила тётя. – А в переносном значении – мужчина, который не хочет взрослеть. Но ты ещё слишком мала, чтобы разбираться в мужской психологии.

– Ага, – ответила Сабина и на следующий день отправилась в школьную библиотеку.

Целый вечер она провела за увлекательным чтением, но в итоге пришла к выводу, что, пожалуй, и вправду слишком мала, потому что ей осталось непонятным, какое отношение имеет её отец к мальчику в зелёной одежде.

Что касается «цыганщины», Сабина тоже не понимала. Ей было точно известно, что никто «такой» в их доме не проживал. Правда, Тёте Моте случалось иногда носить длинные пёстрые юбки, но она ни разу не принесла домой ни одной ворованной курицы.

Больше всего маленькую Сабину смущал «дом нараспашку», потому что это звучало как-то пугающе. Но после некоторых размышлений она убедила себя, что подступы к дому надёжно защищены оградой, а сам дом – массивной деревянной дверью.

…Сабина остановила свой розовый велосипед у поворота в конце улицы и оглянулась назад.

Старинный кирпичный дом с изящной башенкой, возвышающейся прямо над квартирой Тёти Моти, выглядел очень живописно на фоне голубого, изрезанного белыми перистыми облаками неба, и по его внешнему виду трудно было догадаться, что это – семейный дом сумасшедших.

Сабина вздохнула и поехала в ту часть города, где жила Зуза и все остальные нормальные люди.

Абсолютно нормальная Зуза сидела на качелях и жевала резинку со вкусом манго.

Сабина прислонила велосипед к скамье и присела рядом с подругой.

– Если бы ты только знала…