Мрачный Жнец сделал 1989 год ужасным, бродя по улицам Гарлема.

Нас с Хондо вызвали в «Дома Вагнера» по поводу домашней ссоры. Мы быстро поднялись на двенадцатый этаж. Когда я постучал в дверь, мне открыла обезумевшая женщина лет двадцати, говорившая по-испански.

Её отец, мистер Сантос, был ростом чуть больше полутора метров. Волосы чёрные, зачёсаны набок, чёрные усы. У его жены, которой было лет сорок пять – сорок девять, тоже были чёрные волосы, длинные, и немного располневшая фигура. Она хотела, чтобы муж покинул квартиру. Она подала на развод, потому что не хотела иметь с ним ничего общего. Муж кричал на неё, называя путаной. Я вошёл, схватившись за наручники.

Хондо сказал:

– Пусть он прогуляется куда-нибудь или побудет с друзьями.

Я вывел мужа в коридор, сказал ему остыть и объяснил, что лучше ему остаться на ночь у друга или родственника. При этом я испытывал очень неприятное чувство. Мне хотелось привести его в отделение. Я мог бы арестовать его за домогательство или хулиганство, но послушал напарника и отпустил Сантоса.

Я посоветовал миссис Сантос утром поехать в город и получить приказ о защите от мужа; поставил на деле отметку «Выполнено» и подал рапорт. Три часа спустя из Центра поступил вызов на ещё одну разборку, где фигурировал мужчина, держащий людей на прицеле. Инцидент происходил в том же жилом доме, где обитал Сантос. Я посмотрел на напарника и, разозлившись, сказал диспетчеру, что принимаем вызов.

– Я говорил тебе, что мы должны были схватить этого засранца! С тебя причитается, приятель.

Мы вбежали в здание, через две минуты добрались до нужного этажа и тихонько подошли к двери. Из квартиры послышалось:

– Папочка, пожалуйста, не стреляй в маму.

Я сказал Хондо:

– Ломаю дверь, брат.

Хондо по рации уже вызывал СЭП и руководство Полиции жилищного управления. Я сказал:

– Мы всё равно взломаем дверь: он собирается их застрелить.

Я упёрся в противоположную стену, чтобы с рычага выбить дверь, но тут услышал «Бам!» – чёртов выстрел.

Дочь закричала:

– Ты убил её! Мама мертва! Помогите мне, пожалуйста!

Я крикнул:

– Открой дверь, а не то я её вышибу, ублюдок!

Босс появился на площадке и приказал мне отойти. Я продолжал кричать:

– Он уже застрелил человека! Давайте взломаем дверь и запрём его в участке.

– Отойдите, офицер. Сейчас же.

У меня не было выбора. Всё, о чём я думал, было: «Вы, чёрт возьми, трусы! Вы не заслуживаете полицейских жетонов». Через несколько минут прибыла СЭП. И тут я услышал второй выстрел.

Дочь закричала снова:

– Помогите! Он только что убил себя!

Служба экстренной помощи ворвалась в квартиру. Я был третьим или четвёртым в цепочке, отправившейся в этот кошмар. Лицо и рубашка дочери были забрызганы кровью и мозгами.

Схватив девочку, я оттащил её с места кровавой бойни. Хотел утешить её, но всё, что мог сказать, было: «Всё будет хорошо».

Я попросил соседку отвести девочку к себе, чтобы успокоить её и сделать от её имени нужные звонки. Вернувшись в квартиру, где произошли убийство и самоубийство, я оказался на одном из самых кровавых мест преступления, которые когда-либо видел. У миссис Сантос была огромная дыра в затылке. Когда детективы, прибывшие на место, приподняли её голову, я увидел сквозь неё другой конец комнаты. Бессердечный ублюдок убил жену, устроив что-то вроде казни. Он заставил её встать на колени и умолять сохранить ей жизнь.

Он выстрелил в неё из револьвера триста пятьдесят седьмого калибра с полыми пулями. Стены и экран телевизора были все в крови и мозгах.

Сантос лежал на кухне лицом вниз в луже крови, заглотив пистолет, с пробитым пулей затылком. Дверца холодильника тоже была залита кровью и мозгами. Он легко отделался, мелкий ублюдок.