Этот разговор, вне всякого сомнения, будет продолжен однажды вечером на бульваре Капуцинок, после 19 часов, на выходе из бюро. Но сейчас Мадлен должна заняться вычиткой статьи, подробно повествующей о путешествии графини Сен-Совер в Марокко, «страну тысячи легенд», из которой наивный читатель узнает, кроме того, что «местные жители скорее враждебно относятся к иностранцам», о том, что где-то на земном шаре существуют деревни, состоящие из «дюжины шалашей, в которых ютятся настолько отсталые люди, что невозможно в это поверить, особенно это относится к женщинам, одетым в белые одежды, но грязным, которые носят на спине детей, завернутых в кусок ткани». И в статье приветствуется «превосходный военный напор генерала Лиоте». Мадлен, как и абсолютное большинство ее современниц, не моргнув глазом перечитывает строки, в которых беспощадный консерватизм прикрывается налетом экзотики…

На самом деле с самого рождения Конде Наст отнюдь не был обречен на благосостояние.

Рожденный 26 марта 1873 г. от матери-католички и отца-протестанта, Наст унаследовал гораздо больше многочисленных и порой противоречивых моральных ценностей, нежели богатства. Его родители, Уильям Наст и Эстер Бенуа, никогда не знавшие того образа жизни, который будет вести он, одно время даже испытывали проблемы с деньгами. Их главная сила, ставшая одновременно источником самых больших неприятностей, исходила от их семей с обеих сторон. Уильям Наст, отец Конде, тащил на своих плечах груз тяжелого морального наследия своего собственного отца, Вильгельма.

Тот, рожденный в Штутгарте в лютеранской вере, обосновался в Соединенных Штатах в 1828 г. с намерением стать учителем немецкого языка. В 1835 г. он присоединяется к Епископальной методистской церкви, бывшей сектантской ветвью протестантизма. Для говорящего на немецком языке населения, обосновавшегося в Америке, Вильгельм Наст собирался стать главным миссионером этой церкви, основанной пятьюдесятью годами ранее. После того как он поселится в Цинциннати, штат Огайо, имя Наста прогремит во всех уголках его новой страны и будет известно в Европе. Он станет создателем и издателем официального органа методистской церкви, публикуемого на немецком языке, – газеты Der Christliche Apologete. За одно поколение клан Наста выковал себе безупречную репутацию, основанную на таких понятиях, как «достоинство», «честь» и «религия».

То есть ничего удивительного, что союз Уильяма с католичкой был воспринят семьей Наста как трагедия, если не сказать как позор. Родители жениха, разрываемые между почитанием религии и страхом скандала, пришли к компромиссу: Вильгельм будет присутствовать на свадьбе, тогда как его супруга останется дома. Но личная переписка деда Конде не оставляет места никаким сомнениям: «Она навсегда останется для нас чужой»[1], – писал он по поводу своей снохи. Dura lex, sed lex (закон суров, но это закон (лат.). По сравнению с семьей Наста родители Эстер Бенуа могли бы сойти за беззаботных счастливчиков. Однако эта уважаемая семья, известная тем, что открыла первый частный банк в городе Сент-Луис, расположенном в те времена в бывшей провинции Луизиана, не отличалась ни праздностью, ни эксцентричностью… О Бенуа говорили, что у них есть деньги, много денег.

Увы, всего за одно поколение сбережения растаяли как снег. Причиной тому были три брака Луи Бенуа, гениального предка-миллионера, подарившего жизнь множеству потомков, несомненно, не столь талантливых в делах, как их отец, которые в конечном итоге стали вести жизнь мелких буржуа. У Эстер Бенуа, матери Конде, было шестеро родных братьев и сестер и не менее девяти сводных братьев и сводных сестер! Именно поэтому, когда Уильям Наст в 1868 г. надел кольцо на палец Эстер, он женился не на миллионерше, как он надеялся, а просто на обеспеченной девушке.