И росла, и прибавляла в весе.

Гриша снова стал делить новый кабинет с отцом.

Там у него был свой стол около окна, и свой большой шкаф для папок с рисунками.

В будние дни Гриша работал в кабинете в одиночестве и очень редко к нему приходили те, кого он рисовал.

Чаще всего это была Уля, иногда с дочкой …

С ЗАКАЗЧИКАМИ ПО ИНТЕРНЕТУ

В субботние и воскресные дни кабинет чаще бывал пуст – Свиридов-старший и Свиридов-младший редко работали в выходные. Но тем не менее у отца там был свой большой письменный стол, свой шкаф и даже свой сейф.

И прямой телефон из кабинета на пульт диспетчерской службы института.

Уля расцвела и Гриша часто любовался ею и снова и снова рисовал жену и жену с дочкой, и дочку отдельно.

Через один из компьютеров Владика, который был подключен к Интернету, он получал факсы из Австрии, и даже установил прямой телефонный контакт с Дрейзером.

Дрейзеру Гриша рассказал, что пользуется компьютером своего друга, и что на этот почтовый ящик можно для него посылать все материалы.

С этого же компьютерного адреса он отправлял свои работы заказчикам и вскоре Владик шутливо пожаловался Нике, что корреспонденция Гриши и для Гриши составляет основную массу информации на этом компьютере. Компьютер был связан с сервером через эфирную станцию космической телеметрии, и определить его истинное местоположение не представлялось возможным. По этому каналу к Интернету были подключены и другие компьютеры в городе. Мощный брандмауэр стоял на входе всех подключенных каналов, что не исключало установку соответствующей защиты на каждом компьютере.

Гриша послал Дрейзеру рисунок улыбающейся Верочки, и от того пришел восторженный ответ, предложение пристроить рисунок и еще через несколько дней проект контракта на дюжину подобных рисунков.

Молодые Свиридовы посоветовались, потом поговорили со старшими Свиридовыми, и Гриша послал в ответ предложение о серии из 24 рисунков под названием «Я расту».

Ответ пришел немедленно с заверенной электронной подписью и соответственно увеличенной суммой гонорара, которую Уля все еще никак не могла воспринимать всерьез.

А через месяц в бандероли из Австрии кроме экземпляров рекламного журнала с рисунком Гриши пришел дамский журнал с портретом Верочки. Журнал для молодых мам выходил два раза в месяц, и каждый месяц в нем появлялось по два новых портрета неизвестной девочки под именем Vera.

Но в домашней галерее рисунков было намного больше и Гриша отбирал рисунки для отправки в Австрию. На пробу Гриша послал рисунок Ули, кормящей дочку. Дрейзер прислал хвалебные отзывы и предложил придержать рисунок до открытия выставки молодых художников, где обязательным условием было представление не выставлявшихся и еще неопубликованных работ.

УЛЯ ПОХОРОШЕЛА

Уля невиданно похорошела.

Когда она переодевалась Гриша любовался ее прекрасным телом, полным радости материнства, и ловил несколько встревоженный взгляд жены.

– Гришенька, ты прости меня, – ночью шептала Уля, обнимая мужа. – Я по прежнему люблю тебя, только Верочка … Говорят, что мне еще нельзя … Ну, сам понимаешь … Ты не думай …

– Что ты, милая моя Улечка! Я очень люблю тебя, ты стала еще прекраснее … С тебя только мадонну писать … А с этим мы подождем …

– Как раньше, да? Чувствуешь, какая я колючая? Но это отрастет …

– Конечно. И не считай себя виноватой …

Грише стоило большого труда уговорить Улю кормить Верочку совсем без одежды. Но зато как это было здорово – два прекрасных обнаженных женских тела. Казалось, вся радость материнства собралась в одном месте, и так хотелось ласкать и целовать этих родных женщин!