Варвар брезгливо выпустил заикающегося парня и, наполняясь праведным негодованием, более не спрашивая никого, решительным размашистым шагом направился к цитадели.

* * *

Оказавшись в полуопустевшем замке, Конан первым делом отправился в покои нанятого Тилайей для присмотра за поместьем управителя Гэлиута – уроженца Пограничного королевства. Он распоряжался здесь на время, пока сама владычица пребывала в столице или путешествовала. Правда, прежде чем войти внутрь, северянин сначала пристально осмотрелся. Вроде бы ничего подозрительного. Лишь на стене, облокотясь о зубцы лениво болтали трое солдат-наёмников с традиционными для Пограничного королевства короткими железными копьями и мечами. Ещё пятеро вояк, в кольчугах и с арбалетами под руками, развалясь во дворе прямо на мостовой на нескольких брошенных медвежьих шкурах, играло в кости. А возле них похохатывало трое раскрасневшихся разбитных двадцатилетних служанок-кухарок. Их грязно-серые, некогда белые, плотные туники провоцирующе обтягивали крутые бёдра и налитые груди…

Наёмники при виде вошедшего варвара-короля вообще никак не отреагировали. Девки заглядывались заискивающе и похотливо. Если первое пришествие Конана и его спутников переполошило всю местную челядь, то сейчас ажиотажа явно не наблюдалось. Напротив, от оставшихся обитателей замка веяло чем-то вроде холодного безразличия. Киммериец почти был уверен, что за всем сейчас творящимся непотребством (уходом челяди и равнодушием оставшихся) стоял нынешний амбициозный управляющий. О его напыщенной гордыне и надменности свидетельствовали как постоянно высокомерное выражение сухощавого сероватого лица с горбатым носом, так и неизменно надеваемые плотные гиперборейские парчовые плащи с отливом и носимый на голове массивный серебряный обруч, подхватывающий редкие пего-рыжеватые волосёнки.

* * *

– Что за бардак тут творится, Гелиут? – Вместо приветствия мрачно поинтересовался Конан, войдя в покои управителя и намеренно при этом громыхнув обитой железом дубовой дверью.

Квадратную комнату с плотно занавешенными чёрными бархатными портьерами окнами тускло освещала единственная зажжённая в массивном медном канделябре на дубовом столе свеча. Её отблески отражались от объёмного бронзовых кувшина и двух бокалов и медного подноса с остатками закуски. Кроме самого управляющего здесь на резном стуле восседала ещё одна невзрачная фигура с замызганной голубой рясе – местный жрец Митры – тщедушный лысоватый краснолицый забулдыга-пропойца с водянисто-бесцветными глазами. Его круглый выпуклый лоб и почти симметрично столь же вогнутый плоский широкий нос, мясистые губы, оттопыренные уши и при безволосости округлого лица были скорее характерны для пигмеев Чёрных Королевств, чем для гиборийцев.

– Король, всё происходит по аквилонским законам. – Словно нехотя, даже не привстав и не предложив Конану присесть к столу на один из трёх свободных стульев, проронил управляющий.

Однако варвара такое пренебрежение этикетом не покоробило. Он сам плюхнулся на ближайший стул так, что под его массой древесина жалобно затрещала.

– Хочешь, чтоб я свернул тебе шею прямо здесь? – Зловеще поинтересовался северянин, глядя прямо в наглую рожу Гелиута.

Тот даже не шелохнулся, но насмешливо сквозь узкие белесые губы процедил: – Если не дорожишь жизнью своего бессознательного дружка! Ему тут же перережут глотку, если кто-то из нас двоих, я или жрец, не выйдет отсюда!

– А если этот пропойца захлебнётся вином или подавится собственной блевотиной? Либо спьяну вывалится из окна? – Издевательски кивнул киммериец в сторону жреца.