Основная программа полета была выполнена, и Самара уже собирался поворачивать на базу… когда появилось ЭТО. Причем, не на РЛС. Глеб мог поклясться, что система обнаружения ничего не засекла.

Эти штуки просто возникли из ниоткуда прямо перед носом самолета. Больше всего они походили на… Да на два топора без топорища, к которым какой-то шутник-извращенец присобачил реактивный движок.

– Ммать! – в шоке выдал Самара, – что за глюк пьяного дровосека?

– Самара, что происходит? Доложите обстановку? Ты там НЛО зсек?

– Чтоб я еще понимал, – пробормотал летчик.

– А как оно выглядит? – заинтересовался диспетчер.

– Как топор…

Сделать обстоятельный доклад "Ярославлю" Глеб не успел. И сманеврировать не успел – все произошло слишком быстро, даже для него, привыкшего к жизни на сверхзвуке.

Перед носом самолета вдруг словно открылось окно в небе, самолет с разгону влетел туда, дернулся, словно пробил невидимую преграду. Приборы мигнули… Потом еще раз – и сдохли!

– Песец! – сказал Женька. И оказался прав на все сто. Это был именно он – полярный лис с Чукотки со всей своей пушистой родней. На высоте около трех километров двадцатитонная «ласточка» сорвалась в штопор…

На современных машинах «штопор» – это не фигура высшего пилотажа, а самый быстрый и верный способ угробиться. В здравом уме и твердой памяти ни один авиатор машину в штопор специально не загонит, а уж если такое случилось, надо срочно катапультироваться. Хотя из этого положения катапультироваться тоже хреново… но все же какой-то шанс. Однако, ни Самара, ни, тем паче, Кореец, даже не подумали о катапульте. Бросить ТАКУЮ машину?!!

Вцепившись в штурвал, Самара изо всех сил рванул его на себя, преодолевая дикую тяжесть собственного тела, вдавившую его в кресло. За полторы минуты этого безумного боя земля и небо столько раз поменялись местами, что нынешняя их свистопляска уже не имела особого значения, Глеб все равно не мог сориентироваться ни визуально, ни по приборам… А компьютер после встречи с «летающим топором», похоже, был в коме. Говорят, в такие минуты вся жизнь проходит перед глазами, и человек понимает что-то важное… На кой черт человеку это важное, если жизни той осталось ровно полтора вздоха? Даже не помолиться толком. «Отче наш» – штука не длинная, а все равно длиннее, чем свободное падение огромной железной птицы с высоты трех тысяч метров.

…Оля, прости. Я был не самым лучшим мужем. Наверное, ты была права, я тебя и в самом деле не любил. Хотя думал иначе. Ты правильно сделала, что ушла, это было лучше для всех. И для тебя, и для сына. А мне, как выяснилось, уже ничего не нужно. Мама, машину твою я так и не посмотрел, а ведь сто раз обещал. Наверное, там и поломки-то на рыбью ногу, а теперь тебе в сервисе всю кровь выпьют. О чем я думаю?

– Самара, ты что, обалдел? – ворвался в сумбурные мысли полусорванный хрип Корейца, – приди в себя, сейчас нам п…ц будет!

– Он уже пришел, – спокойно, отстраненно подумал Глеб. Ни на что не надеясь, просто для очистки совести еще раз трепыхнулся… И чуть не умер от удивления. Ласточка подчинилась так легко и охотно, словно и не она несколько секунд назад изображала из себя груду неуправляемого металлолома. Самару мотнуло назад и вжало в спинку кресла, гул в ушах стих. Небо и земля потихоньку возвращались на место… Приборы мирно светились, все было просто на удивление идеально.

– Режим «висения», – бросил Самара.

Ласточка послушно зависла в каких-то сорока метрах над землей. Глеб попытался сориентироваться на местности.

– Ни фига себе пельмень? – вырвалось у него вопреки привычке не засорять эфир.