Позвольте мне поделиться с вами впечатлениями от моей первой ночи в Алжире, когда звезды чужого неба едва освещали загадочные контуры будущего. Так вот, приземлившись в аэропорту в темноте, я оказалась в машине, ничего вокруг не видя, кроме своих мыслей.

– Что случилось со светом? – спросила я своего жениха.

– Выключили, – был его краткий и загадочный ответ.

В кромешной темноте проезжая по столице, я была полна страха и фантазий. Когда я поднималась по темным лестницам в апартаменты, мой разум создавал кинематографические сцены, в которых я становилась рабыней, заточенной в подвале. По сюжетам таких фильмов меня должны были продать или отдать на растерзания арабских богачей.

Сказать, что я поднималась по темной лестнице, как самый великий в мире сыкун, не сказать ничего.

Самобичевание и мысли, что папа был прав, то и дело намекали мне: пора бежать. Но какая-то сила, или русское «авось» все-таки заставили тогда сдаться на волю Аллаха. Может быть, Он, а может быть, просто усталость свалила меня на кровать, и это не было похоже на подвал. Мое тело расслабилось и отключилось. Во в сне, я помню, видела ту самую открытку с бугенвиллией и даже пыталась ее укорить за обман, но провалившись еще глубже в сон так и не дождалась от нее оправданий.

Проснувшись от яркого солнца, я ринулась к сумке в страхе, что паспорт уже расстаял, как мороженое в жаркой пустыне. Но он оказался на месте. Надежда на спасение была.

Еще больше взбодрившись от аромата кофе, я прислушалась – полная тишина. В комнате никого нет. Но почему-то страшно не было, хотя подсознание еще пищало, что надо быть осторожной.

Выйдя на кухню, я обнаружила кучерявые пальмы за окном и те самые яркие бугенвиллии. И встретила женщину, которая мыла полы, но увидев меня, улыбнулась, скромно, немного стесняясь, кивнула, что-то пробормотала на своем алжирском и начала готовить кофе. Я решила, что это родственница. Но подоспел мой жених и, представляя меня ей, сказал, что это наша домработница, и если мне нужно будет что-то постирать или приготовить еду, погладить, убраться, то это к ней.

Моя татарская душа, которая с детства таскала навоз в деревне и воду с родника, а потом со старшими разгружала сено, даже с учетом ее дальнейшего московского воспитания, не могла понять, как это кто-то будет стирать мою одежду и готовить для меня еду…Но сказать, что я была против? Что вы!

Я лишь искренне улыбнулась жениху и сказала, выглядывая в окно:

– Я начинаю любить Алжир!

Так что помните, что за каждым отключением света может скрываться маленький приятный сюрприз в виде заботы! Тогда я начала понимать суть парадоксального Алжира. Невозможно эту страну угадать и предугадать, и говорить о ней однозначно…

Вот так, друзья, моя история с самоучителем закочилась классически – книга покрылась пылью на полке, пока не появился мой восточный принц и не вдохнул жизнь в эту историю.

Тогда за чашкой первого кофе я воодушевленно записала в свой блокнот, представляя себя великим писателем: «Бугенвиллии в Алжире расцветают так ярко и пышно, что напоминают восточные ковры, раскинутые по стенам и дворам. Мечта сбылась!»

В такие мгновения даже самое уставшее сердце находит утешение, а душа наполняется новыми силами. Именно уставшей московской душой я себя тогда и чувствовала.

Как говорит Маргарет Атвуд: «Бугенвиллия – это цветок, который не требует ухода, но щедро одаривает нас своей красотой, превращая самые обыденные места в маленький рай.» И знаете что? Я тогда подумала: похоже, рай действительно существует. Моя уставшая московская душа вдруг вспомнила, что такое солнечный свет, теплая погода в конце декабря и просто безделье, непривычное для московских трудяжек.