Председатель суда – господин Моррис Фултон ударом молотка по столу известил о начале суда. После официальных процедур, секретарь суда – Кэрри зачитала материалы суда. Судья обратился к членам коллегии:

– У кого есть вопросы по материалам суда? Вопросы не последовали. – В таком случае приступаем. Так, как вы все ознакомились с делом, которого рассматриваем, буду кратким.

– Обвиняемый доктор Оки Мэй. Вы обвиняетесь в попустительстве смерти девяти человек. Признаете ли себя виновным?

– Нет! Категорически нет! – громко воскликнул Мэй, хотя про себя подумал, – в суде первой инстанции обвинение звучало куда страшнее – убийство девяти человек.

– Следствием доказано и судом первичной инстанции ваша вина подтверждена. О том, что вы способствовали смерти девяти больных, говорится в заключение экспертов. Получается, что изобретенный вами универсальный хирургический модуль не справился с ситуацией. – Сказал судья. – Что вы скажете по поводу этого?

– Считаю, что окружной суд вынес мне несправедливый вердикт. Мэй сильно волновался, лоб покрылся испариной, сердце бешено колотилось в груди, в висках стучало. – При разработке модуля, о котором идет речь, наряду со мной, трудились свыше двадцати техников, а это, как ни как, целый коллектив, – затараторил он.

– Вашу ссылку на коллектив можно рассматривать, как ваш уход от личной ответственности, – достаточно резко оборвал его Сейм Коннор. – Значит, вы не признаете свою вину? Продолжаете отрицать наличие технических погрешностей в модуле?

Мэю с самого начала не нравился манера прокурора разговаривать – грубым тоном и наскоком. И на этот раз, как будто с цепи сорвался.

– Рад был бы доставить вам удовольствие, господин прокурор, но я присягал говорить правду, и только правду, – немного поубавив пыл, сказал Мэй.

– Я хотел внести ясность. Всех девяти больных, погибших в послеоперационном периоде, оперировал не я, а автономный хирургический модуль, изобретенный мною. Данный модуль имеет опыт свыше восьми сот, подчеркиваю – самостоятельных и успешных, операций по пластике пищевода не только на Филиппинах, но и во Вьетнаме, Японии, Лаосе, Камбоджи....

– Господин Мэй подождите, – с негодованием привстал прокурор.

– Нет уж, господин прокурор, это вы подождите, – с возмущением в голосе сказал Мэй.

– Так, вот… Удельный вес послеоперационных осложнений составил всего полпроцента, тогда как показатель традиционной пищеводной хирургии составляет четыре с половиной процента. Поэтому говорить о том, что именно погрешность модуля является причиной смерти больных, на мой взгляд, не приходится.

– Говорите по существу дела, – снова довольно сердито прервал его Коннор. – Высокого суда не интересует ваше мнение об эффективности модуля. Речь идет о ваших личных просчетах. Вы же знаете заключение экспертов? Что вы скажете по этому поводу?

– Очень сожалею, господин прокурор. Это, действительно, какое-то неразумение, – немного призадумавшись, сказал Мэй. – Поверьте, никто не мог предположить, что модуль не учтет новые параметры больных во время операции.

Видя, что суд превращается, с одной стороны в допрос обвиняемого с пристрастием, а с другой – в необоснованные оправдания обвиняемого, судья ударил молотком по столу, давая понять, чтобы стороны не нарушали бы процедуру судебного заседания. Члены коллегии закивали головой, так как им также не понравились слишком резкие выпады прокурора, но и слишком пространные объяснения и оправдания обвиняемого.

– Господин Мэй, прошу вас, прекратите ваши несущественные для суда заверения, – попросил Фултон. – Расскажите суду, при каких обстоятельствах произошли осложнения, от которых после операции девять человек стали покойниками?