— Нет. Еще с малолетками я время не проводила!

— Ой, мы просто пообщаемся! Я же тебя не спать с ними заставляю! Да и не такие уж они малолетки. Посмотри только. Вон тот, который в одних шортах… Я бы с ним время провела, — мечтательно тянет она.

Я с Дашей со школы дружу. Видимся мы редко, но метко. И я знаю ее, как облупленную. Если уж ей что-то взбрело в голову, она своего добьется.

— Даша, ты ко мне в гости приехала, или парней соблазнять? — строго спрашиваю, включая ту самую училку.

— Ладно-ладно, — сдувается Патрушева. — Будем сидеть, как две пенсионерки, и перемывать кости знакомым.

— Да! Таков был план, — напоминаю ей.

— Аська-то где? — вспоминает о своей крестнице. — С Сергеем, что ли?

— Нет. На даче. С садиком. Я не хотела ее отправлять, сама напросилась. Да и воспитатели уговаривали. И я думаю – ладно. Свежий воздух, там все подружки ее.

Даша с понимаем кивает.

— И правильно. Она у тебя девочка самостоятельная.

— Сергей мне, правда, весь мозг вынес, — вспоминаю кислую физиономию бывшего мужа, когда мы провожали Асю на дачу.

— Не обращай внимания, этот тип никогда ничем не доволен, — Даша тянется к своему бокалу с крымским вином, которое привезла из отпуска. — Имущество-то поделили?

Я тоже пригубляю.

— Было бы что делить. Мне дачу. Ему машину. Квартира моя, от деда же осталась. Правда… — перевожу взгляд на баню-бочку, которую мы установили в наше первое лето на даче. — За баню мы же еще кредит не выплатили. Сережа сам платит.

— Как великодушно с его стороны! — фыркает Даша. — Просто на премию “Муж России” его! В номинации “Кобель года”. Алименты хоть платит?

— Конечно.

— И как ты с ним жила?

Я пожимаю плечами.

— Не знаю. Влюбилась. Потом Аська родилась… Он же не сразу таким стал и шлюх с друзьями в баню не сразу начал вызывать. Ухаживал очень красиво. А потом жила. Как все живут, так и я жила.

— Обратно не просится?

— Намекает.

— В шею его гони.

— Нет, — качаю головой. — Я к нему не вернусь, но трудно так жить, Даш. Аська теперь на две семьи. Как переходящее Красное знамя. Я же за тот год ни один выходной с ней не провела. Только больничные. А на неделе, сама знаешь, ноут, тетради, постирать, погладить, и вечер прошел. Я только вот после учебного года выдохнула.

— В школу пойдет – легче станет. При тебе будет.

— Да уж. Там у нее уроки начнутся, — предвкушаю этот кошмар под названием “первый класс”. — Нет. Я не жалуюсь. Просто была у нас семья и… все.

— Меня мама растила одна, ты же знаешь. И я себя ущербной не чувствую, — с гордостью произносит Даша.

— А вот я себя теперь чувствую ущербной, — признаюсь ей.

— Встретишь еще мужчину, какие твои годы? Мне тоже тридцать два – ни ребенка, ни котенка, но я не парюсь даже.

— Да не в этом дело. Не в мужчине. Я сама, как женщина, не состоялась.

— Что за глупости, Марин? — хмурится Патрушева. — Ты педагог, замечательная мама, умница, красавица.

— Ага… Такая красавица, что меня за твою мать принимают.

— Так вот, что тебя задело… — ухмыляется Даша. — Да дураки они, молодые! Что бы понимали в женщинах!

Я качаю головой.

— Тебе не понять. Ты вон какая, Даш. Уверенная в себе. И фигура, как у двадцатилетней. — Я это без всякой зависти говорю. — Просто я как-то быстро в бабу превратилась.

Тянусь к халату и расстегиваю пуговицы. Под ним я в джинсовых шортах и серой майке. Косточки лифчика доставляют дискомфорт, но без него еще хуже. С моей-то грудью.

Вот теперь я Дашке завидую. Она летом вообще лифчик не носит.

— Это Сереженька, да? Его слова? — догадывается моя проницательная подруга. Мой затравленный взгляд только убеждает ее в правоте. — Его-его.