– И что? – не удержался от вопроса Бебий.

– Я не далась. Витразину… От Перенниса не удалось отбиться.

Она зарыдала, потом спросила:

– Ты кто?

– Я?.. Бебий Лонг, легат Третьего легиона.

– А-а, о тебе Клиобела рассказывала. У меня, Бебий, теперь нет спасения. Он грозил, если я буду упрямиться, меня жестоко накажут. Сожгут наш дом…

В этот момент где-то совсем рядом раздался истошный вскрик. Голосок был совсем юный, все в нем было: боль, страх, отчаяние.

– Это Сейя, ее поставили прислуживать за столом. Глупая, двенадцать лет.

«Та, что досталась Песценнию», – догадался Бебий и сел на кровать.

– Возьмешь меня? – неожиданно спросила Кокцея.

– Зачем тебе это? – спросил Бебий.

Кокцея не ответила, потупилась.

Бебий встал, прошел к двери, закрыл замок, повернулся к девушке. Вспомнилась рабыня, принадлежавшая его матери, ее звали Марция. Тут же громко забилось сердце. Она пришла к нему в первую же ночь после возвращения в родной дом. Образ ее недолго держался в памяти. Следом вспомнилась жена, его драгоценная находка, доставившая ему счастье. Клавдия Секунда очень любила его, угрюмого и погрязшего в службе. Более всего Бебию нравилось ее тело. Клавдия была чуть полна, личиком, конечно, не Венера, но и дурнушкой никому в голову не приходило ее назвать. В Риме о ней многие вздыхали, вероятно, нюхом чуяли: она может доставить много удовольствий. Зачем ему эта приговоренная? Ей не позавидуешь. Император, наверное, сейчас не спит, обдумывает, как завтра поступить с Кокцеей.

– Говори правду, – приказал он.

Девица заявила:

– Завтра признаюсь, что ты затащил меня в спальню и здесь запер, а потом тешился.

Бебий усмехнулся – глупая, хитрая девчонка! Ишь что надумала!..

– Ты решила сделать меня соучастником твоей дерзости? – спросил он. – Кто тебе поверит? Я скажу, что ты лжешь.

– Здесь верят не тому, кто говорит правду, а кто лжет.

Бебий невольно отметил, что она права. В этом сумасшедшем доме в разгар веселья никто не может предугадать, как поступит цезарь.

– А ты подумала о том, как император поступит со мной? – спросил он.

– А со мной? – дерзко ответила девица.

Бебий не ответил. После короткой паузы Кокцея спросила:

– Меня убьют?

– Как я могу знать? Ты же супруга императора. Может, отделаешься ссылкой.

– Неужели только ссылкой? – не поверила Кокцея, затем радостно воскликнула: – Мне сохранят жизнь?

– Я не знаю.

Вновь тишина, долгая, трудная. Наконец Кокцея тихо выговорила:

– Спаси меня, Бебий. Заклинаю именем Минервы, детьми твоими умоляю, спаси меня.

– Как?

– Он же прикажет посадить меня на кол! Он так и сказал.

– А меня?

– Ты – легат. Тебя любят в армии. Клиобела говорит, что ты сын ихнего наставника, которому верят христиане. Их очень много в легионах. Брат говорил, все войско после «чуда с дождем» ему верит. Его святость осеняет их в бою. Император тебя пощадит.

Бебий Лонг замер, буквально окаменел. Ему стало не по себе. Неужели эта хитрая девчонка права и Луций заигрывает с ним исключительно потому, что Бебий популярен в армии? Неужели грубый политический расчет и на этот раз в образе этой замызганной красавицы грубо вторгся в его спальню? Может, ему подослали эту несчастную? Вряд ли.

Кокцея подбежала к нему, обхватила за шею:

– Я исполню любое твое желание! Делай со мной все что угодно, только спаси. Я не хочу умирать! Я молода, я боюсь…

Бебий разнял ее руки, сел на кушетку у стены, подпер голову рукой. Глянул на оставленную на полу цедившую тусклый свет лампу. В душе стоял комок, не развеять его, не проглотить, не выплюнуть. Прелести Кокцеи, в первое мгновение всколыхнувшие его, теперь вдруг обозначились гниющим на колу мясом, в которое они очень скоро превратятся.