– Эта тебе. Ты ведь любишь молоденьких.
– Благодарю, великий цезарь! – вскинул руку в воинском приветствии вояка и рубака.
– А вы, – обратился он к Переннису и Бебию, – хватайте, что приглянется. Клеандр, с Кокцеей разберемся завтра. Она будет жестоко наказана.
Глава 7
Бебий с трудом, то и дело упираясь плечом в стену, добрался до своей комнаты. От помощи императорских рабов, предложенных спальником, отказался. Ответил: не хватало еще, чтобы рабы водили римского легата под руки. Доверился только Диму, собственному слуге, с детства приставленному к нему. У себя в спальне позволил раздеть себя и сразу рухнул на постель. Затем объявил, чтобы Дим долил масла в светильник, поставленный на канделябр, и убирался в общую, к рабам. Он, Бебий, будет спать один. Пусть его не беспокоят.
Спал беспокойно и недолго. Не отпускала тревога, то и дело прорывалась в жутких сновидениях, будила, заставляла настойчиво искать ответ. Ближе к утру, но еще в темноте ясно различил шорох. Тут же замер, постарался вспомнить, где сложено оружие. Потянулся – не достал. Что ж, под по-душкой должен быть кинжал. Неверной рукой покопался под подушкой. Ага, клинок здесь. Вновь послышалось шуршание, теперь определил точно – ворочались под кроватью. Решили проткнуть снизу? Но кто, по чьему повелению?
Он осторожно спустил ноги, готовый тут же задрать их повыше. Обошлось. Затем решительно встал, отпрянул от кровати к стене. Снял с бронзового канделябра масляную лампу, наклонился, попробовал заглянуть под ложе. Не удалось. Пришлось поставить лампу на пол, встать на колени. В набитой темнотой глубине осветилось тусклое округлое пятно. Взгляд у Бебия был острый, наметанный – это же лицо! Тихо приказал:
– Вылезай!
Послышались всхлипы. Затем пятно дернулось, приблизилось. Пронзило сразу, без колебаний.
Кокцея!
Девушка выбралась из-под кровати, уселась на полу, встать не решилась. Она продолжала плакать.
– Ты здесь пряталась? – спросил Бебий.
Она кивнула.
– Зачем?
– Прибежали на кухню, потащили. Попытались силой взять, начали срывать одежду.
Она разрыдалась. Бебий помедлил, потом приказал:
– Встань!
Девушка покорно поднялась.
– Сядь!
Кокцея огляделась и, не отыскав стула-клисмоса или кушетки, осталась на ногах. На кровать сесть не решилась.
– Сядь на ложе!
Она подчинилась. Устроилась на самом краешке.
При свете масляной лампы ее лицо очертилось более тщательно. Кокцея даже в таком заплаканном неумытом изложении действительно была хороша собой. Особенно соблазнительна была большая молодая грудь, выпирающая из-под разорванной на бедре туники.
Действительно, «огурчик»!
Бебий невольно хмыкнул, помедлил, потом потребовал:
– Теперь расскажи все по порядку.
– Я была одна. Вдруг примчалась Клиобела. Вся обнажена, зуб на зуб не попадает. Приказала согреть воду и наполнить бак. Я возразила, сказала, что я не рабыня, а супруга императора. Она меня – кулаками. Пошевеливайся, говорит, супруга виндобонская. Еще скажи, что ты римская гражданка! Смотри, произведут в Венеры, тогда узнаешь, каково нам достается. Тебе-то, то есть мне, тощей да глупой, от них не отбиться. Знаешь, их там сколько? Кого, спрашиваю. Кого-кого! Тех, кто желает стать членами твоего кружка!..
Девушка всхлипнула, потом подняла голову, глянула на Бебия.
– Я спрашиваю, супруга я или нет? Если нет, все равно я свободнорожденная гражданка. Почему же она смеет в кулаки, – Кокцея всхлипнула, потом немного успокоилась и продолжила: – Вдруг прибежали двое – давай срочно в подсобку. Я сразу догадалась, опять Луций что-то затевает. То пытался меня Витразину подсунуть, то Переннису.