– Я смотрю, что ты уже всю свою домашнюю библиотеку прочитал? – спросил я.

– Нет, конечно, – ответил он, не раздумывая.

– Так чего же ты все книжки побросал? – задал я не слишком деликатный вопрос хозяину жилища, подобрав с пола увесистый том Большой Советской Энциклопедии и стирая с него пыль ладонью.

Саша смутился и пробормотал:

– Понимаешь, я для своих статей вечно ищу какую-то информацию в книгах. То статейки из энциклопедий штудирую, то цитаты классиков привожу. У нас главный редактор очень требовательный к материалу, любит цитаты и подробности всякие. Я каждый день до ночи пишу. Крутиться нужно, зарабатывать, вот и не успеваю ничего на место класть.

– И на что копишь столь тяжким трудом, если не секрет? – спросил я Сашку по-дружески откровенно.

Он опять смутился, опустил глаза и пробормотал:

– Я алименты плачу. Брак у меня был неудачный. Пять лет прожили. Потом бывшая вместе с двумя маленькими дочками свалила к ларечнику. Суд до сих пор идет за раздел моей хаты.

– Так платят тебе сколько в твоей редакции? – поинтересовался я.

Он назвал смешную для меня сумму. Получалось, что я могу позволить себе потратить за один день больше, чем Саша Гольдман зарабатывает за целый месяц беспрерывных интеллектуальных трудов. Меня переполнило странное двойственное чувство досады за друга и, в то же время, стыда за свое благополучие. Я опустил глаза.

– Не густо, правда, но получше, чем в других подобных газетенках, – добавил Саша, увидев мое замешательство и как бы оправдываясь.

И тут у меня мелькнула одна мыслишка насчет помощи другу детства.

– А знаешь что, заходи на неделе ко мне в контору, потолкуем, – сказал я Саше, протянул ему визитку со своими координатами и, что называется, откланялся.

Был самый конец марта. Воздух пах весной и постепенно согревался, хотя и оставался прохладным по-питерски, особенно вечерами, а сами вечера стали несколько теплее и светлее. Пасмурные дни все больше чередовались с ясными. Солнышко приятно пригревало, и снег интенсивно таял там, где теплые лучи касались его уже совсем несвежей посеревшей поверхности.

Моя контора размещалась в старинном доме в Дмитровском переулке. В офисе имелись два выхода – на улицу и во двор-колодец, через который, посредством проходных дворов, соединенных арками, можно было попасть в Поварской переулок или на Колокольную улицу.

Во дворе стоял и мой служебный транспорт. Я перемещался в «Мерседесе» больше для собственного удовольствия. По работе, на переговоры и деловые встречи, ездил с шофером на служебном «Вольво». Моя новоявленная фирма на тот момент занималась установкой и обслуживанием компьютеров и компьютерных сетей в разных районах мегаполиса. Потому в автопарке имелись три микроавтобуса для перемещения монтажников и оборудования. Интернет тогда как раз начинал развиваться бурными темпами, да и потребность в компьютерах и оргтехнике росла как на дрожжах. Так что, несмотря на конкуренцию, бизнес обещал быть прибыльным.

Интерьер конторы, выдержанный в строгом стиле офисного евроремонта, радовал глаз спокойными светлыми тонами гладких поверхностей. Справа и слева в длинном коридоре, ведущем к моему кабинету из холла, располагались помещения отделов. Их было четыре: снабжения, технический, коммерческий, бухгалтерия, а также помещение охраны и мой кабинет с приемной, в которой сидела моя секретарша Аня, шатенка модельной внешности.

Должен был прийти Саша Гольдман. Накануне мы созвонились. Я ждал его, прохаживаясь по кабинету. Наконец, он появился. Я ради прикола наблюдал за ним через камеры видеонаблюдения, сигналы от которых были выведены не только на охрану, но поступали и в мой рабочий компьютер. Я видел, как Гольдман неуверенно вошел и пару минут переминался с ноги на ногу в холле, не решаясь сказать охраннику о цели своего визита. Не дожидаясь доклада, я нажал кнопку на селекторе и приказал охраннику проводить посетителя ко мне.