1. «Švejk stojí proti Itálii» (Karikatury, 22.05.1911).
2. «Dobrý voják Švejk opatřuje mešní víno» (Karikatury, 19.06. 1911).
3. «Superarbitrační řízení s dobrým vojákem Švejkem» (Karikatury, 17.07.1911).
4. «Dobrý voják Švejk učí se zacházet se střelnou bavlnou» (Dobrá kopa, 21.07.1911).
5. «Dobrý voják Švejk působí u aeroplánů» (Dobrá kopa, 28.07. 1911).
На русском языке – впервые в малодоступном ныне переводе М. Скачкова (Бравый солдат Швейк готовится к войне. Юмористические рассказы. М.–Л.: Гослитиздат, 1931, с. 61–65) и затем уже в переводе Д. Горбова – ГИ 1955, с. 67–85 или Ю. Молчковского (т. 2, Библиотка «Огонек». – М.: Правда, 1958, с. 287–301).
Бравый солдат Швейк перед войной:
1. «Поход Швейка против Италии».
2. «Швейк закупает церковное вино».
3. «Решение медицинской комиссии о бравом солдате Швейке».
4. «Бравый солдат Швейк учится обращаться с пироксилином».
5. «Бравый солдат Швейк в воздушном флоте».
Летом того же 1911-го Гашек дарит едва рожденного бравого солдата двум шуточным сценкам, написанным сотоварищи (Франтишек Лангер, Эмил Дробилек, Йозеф Мах и другими любителями пива и пивной пана Звержины – Zvěřiny), – «Крепость» (Pevnost/Die Festung) и «Агадир» (Agadir). Стилистически трехчастная «Крепость» примечательна тем, что, как и будущий роман о бравом солдате, двуязычна. Немецкий и чешский сосуществуют на равных правах. Кроме того, забавна и смена субъектов и объектов. То есть по ходу немудреной драмы арестовывают не Швейка, а Швейк – явившегося из небытия императора Карла IV. И именно его, императора, а не Швейка, после допроса у полковника объявляют психом и отправляют к докторам в больницу. А неизменна среди всех этих перестановок верность и преданность Швейка непосредственному начальству: «я служу пану полковнику до последнего вздоха» (sloužím panu obrštovi až do posledního dechu). Ну а в четырехчастной безделице «Агадир», написанной, как и положено классическим образчикам, целиком стишками, Швейк и вовсе не Швейк, даром что по-прежнему австрийский солдат. Он выступает этаким водевильным Отелло, безжалостно и хитроумно отправляющим в пасть львов одного за другим ходоков к своей походно-экспедиционной жене Зулейхе (Sulejka). И чеха Выскочила (Vyskočil), и мавра Гаруэзаса (Garuezas). Впрочем, есть в таком совсем уже неожиданном преображении бравого солдата и своя сюжетная логика. Сценка «Агадир», несмотря на отсутствие точной датировки, скорее всего отклик на агадирский инцидент, имевший место в водах этого марокканского порта в июле 1911-го, выглядит естественным продолжением, сивкелом, июльского же рассказа Гашека «Бравый солдат Швейк в воздушном флоте», по ходу развития которого неугомонного героя вместе с аэропланом заносит в Африку.
Вновь вспомнил Гашек о своем бравом солдате спустя шесть лет, в феврале 1917-го, уже в Киеве, где, оказавшись в русском плену, стал сотрудником еженедельника «Čechoslovan» – официального органа «Союза чехословацких обществ на Руси» (Svaz československých spolků na Rusi), анти-австрийского объединения чешских колонистов, занятого прежде всего формированием чехословацких вооруженных дружин для войны на стороне русских, ядра будущего чешского легиона (см. комм., ч. 1, гл. 11, с. 153). Новая, на сей раз уже не столько антимилитаристская, сколько анти-австрийская история о Швейке была размером с небольшую повесть и вышла в виде отдельной книги с названием «Бравый солдат Швейк в плену» («Dobrý voják Švejk v zajetí». Kyjev: Slovanské vydavatelství, 1917, 121 s. – «Knihovna Čechoslovana. Sv. 3»). В русском переводе впервые – в книге MГ 1959, с. 9–102.