Соответственно, понимая развитие таким образом и старательно избегая каких-либо оценочных суждений мы констатируем: некоторые общества развиваются, то есть становятся более сложными, устойчивыми, эффективными, гомеостатичными. Сопровождается ли это развитие улучшением образа жизни и личности человека? Иногда да, иногда – нет. Так, например, Англия XIX века очевидно более развитое общество, нежели средневековая Англия. Но положение народа в средневековой Англии было значительно лучше. Безусловно, в XX веке почти все слои общества Запада процветают. Но бедствуют страны периферии. Что принесет нам будущее неизвестно. Таким образом, пока мы можем констатировать отсутствие жесткой линии зависимости между развитием социального организма и процветанием индивида. В этом отношении прогрессистская идея о том, что всё идет к конечной всеобщей гармонии и всеобщему процветанию остается пока лишь надеждой и верой. Использовать эти надежду и веру в качестве исходной посылки для социологии истории – значит практиковать худший вид метафизики.
Сопровождается ли социальное развитие развитием в области морали? Прежде чем ответить на этот вопрос мы должны выяснить: существует ли общечеловеческая, объективная мораль? Как уже было отмечено выше, факты неопровержимо свидетельствуют, что такая мораль не существует. Именно эта констатация является эмпирическим фундаментом для концепции морального и культурного релятивизма. Эта концепция убедительно демонстрирует, что все культурные и моральные ценности всегда привязаны к конкретному социально-историческому организму, находящемуся в индивидуальной ситуации, в индивидуальном хронотопе. Попытка обнаружить в этих релятивных культурах элемент универсальности возможен лишь при конструировании некой абсолютной точки отсчета. В религиозной системе таковой является Бог. Но наука является внерелигиозной системой.
Попытка создать такую точку отсчета на основе ценностей европейской культуры потерпела банкротство в силу своей необоснованности и произвольности. Следовательно, остается лишь один путь: постулирование некоего общества будущего, которое выступит в качестве универсального завершения человеческой «предыстории» и реализует подлинную природу человека и социальности. В этом случае культура и ценности такого общества оказываются критерием для оценки всех эмпирически фиксируемых исторически ограниченных культур и обществ.>61 Именно этим путем и идут марксисты.
Но:
1. Наука не может использовать в качестве достаточного основания для хорошо верифицируемого вывода некие события, которые якобы произойдут в будущем. Это является аксиомой науки, отмена которой влечет за собой эпистемологический хаос.
2. Марксисты полагают, что их тезисы об обществе будущего прекрасно доказываются анализом современных и прошлых обществ. Но как мы видим, важнейшей предпосылкой этого анализа оказывается идея прогресса и постулирование некоего универсального общества будущего. Налицо круг в доказательстве. Здесь невольно вспоминаются советские лозунги: учение Маркса всесильно, потому что оно верно. И оно верно, потому что оно всесильно.
3. Кроме того, не стоит забывать и про знаменитую «Иронию истории». Нам не известно, какими будут производительные силы в XXII веке. Соответственно, мы не можем знать, каковым будет общество, детерминированное этими силами. Оно может быть коммунистическим, или фашистским, или, возможно, обществом машин, господствующих над человеком. Здесь вариантов – множество, и многие из них убедительно представлены в жанре научной фантастики. Кто знает, возможно, с позиции морали этого общества будущего наши марксисты предстанут в качестве самых гнусных и зловредных порождений человечества. Вера в то, что универсальное общество будущего полностью оправдает марксистов и проклянет их оппонентов, есть всего лишь вера. И можно лишь удивляться тому, сколь абсолютный мандат на изменение мира марксисты извлекают из этой веры.