Диалог

Как-то давно сижу с удочкой ранним утром на речке Нейве под мостом. Возле села Краснополье Нижнетагильского района казаки делали выборочную рубку леса. Майское утро 1993 года выдалось тихим и солнечным. Пели соловьи, раздавались трели от кого-то ещё. После долгой зимы природа вовсю источала свежее дыхание жизни. Из местной деревни вышло стадо коров и направилось в мою сторону, через мой мост на ближайшее пастбище. Сонная скотина уже медленно брела по той стороне берега, а тут слышу, где-то рядом некто ведёт беседу с детьми. Речь шла о рукопашном бое. Мужчина примерно сорока лет пытался преподать азы кулачного боя в стиле карате-до. И вот думаю, встречу его и побеседуем с ним на эту тему. И такая встреча состоялась. Узнаю, он уже много лет изучает восточные стили единоборств и вовсю их практикует. Хотя, сам он не погружается полностью в китайскую культуру боевых искусств, а во всех течениях мысли ищет самое лучшее и берёт во внимание только самое лучшее. (В то время сие было модой, молодёжь увлечённо смотрела фильмы, где в сценарии много сцен потасовок.)

Говорю ему, что у нас на Руси свой уникальный стиль рукопашного боя, в основе коего лежит Православие. Он мне ответил:

– У меня лежит на столе Евангелие. Черпаю из него себя многое, но для рукопашного боя Христианство не подходит. Ведь зачем владеть воинским мастерством, если предлагается подставить правую щеку после того, как ударили по левой. Сдаваться нельзя. Везде нужно справедливое возмездие.

– Почему ты, Николай, так думаешь? Речь идет о том, что надо умело совместить одно с другим. Рукопашный бой – это форма миротворчества, способ духовного сближения враждующих. Победа – это не убийство врага.

– Не могу согласиться.

– Пойдем к нам. Устроим спаринг. Перчаток нет, возьмем рабочие рукавицы.

– Пойдём

И вот сошлись мы с ним в поединке. Так-то уже был хорошо подготовленным, а потому эти поединки для меня были моей стихией. Надо сказать, что Николай казался хорошим высококлассным рукопашником с высоким уровнем подготовки. Растяжка, владение ногами и руками. Но ни разу до меня не достал. Шеркнул по носу моему пару раз и оставил потёротость. Но я тоже его не бил. Давал понять, что мог бы ударить, но не ударил. После двух раундов решили бой прекратить. Вижу, как он был разочарован. По нему было видно, что он расстроен, отчего мне стало стыдно, что так бестактно себя вел по отношению к человеку, который досиживает последние месяцы своего срока на 13 ИК в Нижнем Тагиле. Он уже столько видел в жизни. Объясняю ему:

– Бог везде. Он и тут, и тут, и даже под мышкой, но попробуй Его возьми. Так вот Православие – это нести надо образ Божий. Быть и тут, и тут, но взять невозможно. Зато, я тебе показал, что ты мой брат, что мог бы тебя ударить, но не сделал это. Я был один, а теперь нас двое. Я стал сильнее.

Он слушал молча. Тут я не выдержал и вынес ему свой складень из трёх икон.

– На, возьми. Вот тебе образец русского стиля рукопашного боя.

Через десять лет, приехали в строящийся царский монастырь на Ганиной Яме. Хожу и любуюсь красотами деревянного зодчества. И тут слышу: "Женя, Женя". Оборачиваюсь возле входа в Храм стоит Инок в черном с огромной шевелюрой на голове. Подхожу, но не могу вспомнить, где его видел. Расспросами о его жизни пытаюсь расталкивать с мертвого ступора свою память. Он заметил моё смущение и, вероятно, понял, что я его не узнал:

– Складень твой до сих пор храню.

– Ты что ли, Николай?

– Я теперь не Николай, а иеромонах Сергий.

Смущение напало на меня ещё сильнее и потому начал просить у него прощения за курьёзы моей молодости. Но он, нисколько не смутившись, меня благословил. Это был ныне опальный бывший архимандрит Сергий Романов.