Сказав это, Он воззвал громким голосом: Лазарь! иди вон. И вышел умерший, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, и лице его обвязано было платком. Иисус говорит им: развяжите его, пусть идет.

Ориген увидел здесь символизм в том, что повязки на руках, ногах, лице привязывают духовное (или точнее, ментальное) тело Лазаря к нижнему миру, миру грехов, миру смерти. Иисус эти пелены с него снимает. Как бы освобождает от бесов.

Великое чудо. О котором, кроме Иоанна никто не упоминает. Иоанну же оно необходимо как пролог к главной мистерии. Но сама по себе логика происходящего в 11-й главе парадоксальна. Здесь вопрос на вопросе, и ответ на каждый совсем не тривиален.

Тогда многие из Иудеев, пришедших к Марии и видевших, что сотворил Иисус, уверовали в Него. А некоторые из них пошли к фарисеям и сказали им, что сделал Иисус. Тогда первосвященники

Множественное число здесь очевидный «ляп» перевода. Первосвященник всегда был один. Это как написать «папы римские». Дословный перевод на русский αρχιερεις в греческом оригинале здесь «священники» (или, чтоб было ближе к историческим реалиям, «коэны» от древнеевреского ‏כֹּהֵן).

и фарисеи собрали совет и говорили: что нам делать? Этот Человек много чудес творит. Если оставим Его так, то все уверуют в Него, и придут Римляне и овладеют и местом нашим и народом.

Почему римляне должны овладеть Иудеей, если все уверуют в Иисуса? Потому что рассыпется иудаизм как религия, цементирующая и создающая евреев как народ. Ориген пишет, что римляне, относящиеся к Храму с уважением, как к любому храму, увидев, что евреи больше не почитают Храм, это уважение потеряют и храм разрушат.

Здесь, очевидно, есть и горькая ирония. Евангелие от Иоанна написано после разрушения Храма римлянами (70 год), наверное, лет через 20—30. Тут звучит «Ну, и что? Помогли вам ваши козни?..»

Но, вообще говоря, поведение фарисеев и священников здесь не логично. Понятно, как минимум, что ссориться с человеком, способным воскрешать мертвых, просто опасно. Не говоря о том, что это совершенно бессмысленно. Так что понятно, что реальность была другой. Но для мистерии такой совет, он же суд без подсудимого очень драматургичен. Хотя и совсем не историчен.

Один же из них, некто Каиафа, будучи на тот год первосвященником, сказал им: вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб.

Почему должен погибнуть народ? Именно по тому же: не будет религии иудаизма – не будет и народа.

Сие же он сказал не от себя, но, будучи на тот год первосвященником, предсказал, что Иисус умрет за народ, и не только за народ, но чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино.

Больше в еангелии Каиафа не появится. Допрашивать Иисуса будет его тесть Анна (19:6,21), к Пилату Иисуса доставят, правда, через дом Каиафы, но самого Каиафы на сцене не будет, будут только безымянные «первосвященники». Роль Каиафы в Мистерии не столько роль палача, сколько роль пророка и чуть ли не помощника Иисуса в том, чтобы Мистерия состоялась. (Ориген, правда, считал Каиафу не пророком, а только пророчествующим – для него назвать Каиафу пророком было немыслимо, но для нас это не так важно.) Здесь Каиафа выступает как лицо духовное в не меньшей степени, чем убийца. Античное сознание этого вместить не могло. Мы, вообще говоря, можем. На роль главных индивидуальных палачей в Мистерии назначены Анна и Пилат, а главного коллективного палача – религиозные фанатики.

С этого дня положили убить Его. Посему Иисус уже не ходил явно между Иудеями, а пошел оттуда в страну близ пустыни, в город, называемый Ефраим,