Тележка мороженщицы виднелась перед входом в сквер, в ней среди битого льда стояли несколько бидонов с розовым, зеленым и кофейным лакомством.

– Какое возьмем? – спросил Павел. Девушка назвала, заказал два.

Продавщица в белом фартуке намазала мороженое на формочку, зажала в две круглых вафельки и протянула Эмме, а потом ему. Расплатился, прошли к скамейке на аллее, присели. Мороженое Павел пробовал впервые, очень понравилось. Когда съели, предложил девушке еще, та отказалась.

– Ну, тогда давай сходим в синематограф или цирк.

– Люблю кино, – тут же согласилась девушка, – давай.

Встав, прошли к остановке сели на подошедший трамвай и вышли на Екатеринославской у кинотеатра имени Карла Маркса, в который пару лет назад переименовали электро-биограф братьев Ломмер. На тумбе рядом красовалась афиша «Броненосец Потемкин», на которой был изображен революционный матрос. Потолкавшись в кассе взяли два билета и скоро сидели в полном зрителей зале, где стрекотал кинопроектор, а на немом экране разворачивалась драма.

Фильм обоим понравился, тем более что все происходило в Одессе, которая каждому по-своему была дорога. Когда он закончился и, обсуждая картину, вышли из фойе, нежаркое солнце клонилось к западу. До заката гуляли по Гимназической набережной, любуясь рекой и беседуя о разном, а когда стало смеркаться, проводил Эмму домой. Она жила с мамой и сестрами на улице Платова, в получасе ходу от управления.

Попрощались во дворе дома, Элла, простучав каблучками, исчезла в подъезде, а Павел закурил и неспешно пошел обратно, находясь под впечатлением от встречи.

Утром, предупредив начальника, направился в обслуживаемую им колонию. Она находилась под Харьковом, официально именовалась Коммуной имени Дзержинского, и руководил ею интересный человек по фамилии Макаренко.

Ранее он трудился в наркомпросе,* где разработал новую систему воспитания безнадзорных детей, успешно внедрив в аналогичной колонии под Полтавой. Однако наркоматовские бюрократы признали ее вредной, став преследовать новатора, с чем не согласился председатель республиканского ОГПУ Балицкий. Он взял Макаренко к себе, назначив заведующим одной из колоний, патронируемой чекистами.

В ней было девяносто воспитанников в прошлом беспризорников, воров и бандитов, не успевших попасть в «места не столь отдаленные». Главными воспитательным факторами были труд и полувоенная дисциплина.

Спустя час Судоплатов входил на территорию коммуны. Она была обширной, в несколько гектаров, с жилыми одноэтажными домами, учебными и производственными корпусами. По периметры росли деревья, внутри разбиты цветники и клумбы.

Направившись к административному зданию в центре, вошел внутрь и проследовал в кабинет заведующего. Навстречу из-за стола поднялся сухощавый мужчина в полувоенной форме и очках, – крепко пожали друг другу руки.

С первого дня знакомства оба пришлись друг другу по душе, между ними установились доверительные отношения. Тем более, что Судоплатов знал «предмет» поскольку сам когда-то беспризорничал

– Ну, как дела Антон Семенович, что нового? – уселся на предложенный стул.

– Дела идут, контора пишет, – улыбнулся заведующий. – А из новостей, неделю назад привезли из ДОПРа* трех ребят. Два спокойные, а третий бузит, сидит у меня под арестом.

– Так у вас же карцера нет! – рассмеялся Судоплатов.

– В подсобке сидит, определил ему трое суток.

– Интересно на него взглянуть.

Макаренко встав из- за стола прошел к двери, открыл и крикнул, – дежурный!

В коридоре простучали ботинки, возник лет семнадцати парень с нарукавной повязкой, – я здесь Антон Семенович!