Елена вошла в салон неслышно, но ее появлению как раз и предшествовало то самое дуновение, которое Ав услышал. Не почувствовал кожей или чем там еще чувствуют такие вещи, а именно услышал, – ушами. Странно, что он совсем не слышал ее шагов, хотя она не кралась, а шелест воздуха, заранее принесшего тот удивительный аромат, который и назвать-то человеческим нельзя, он каким-то образом ощутил. Теперь ему стало понятно, кто был той рыжей лисой.

– Да сиди уж, —

целуя Константина в висок, милостиво пощадила она прислужницу, которая, завидев Елену, от испуга уронила свою дудку, и сама при этом с колен хозяина чуть не свалилась на пол.

– А это у нас кто?, —

бросила вошедшая мимолетный, обидно равнодушный взгляд через стол, присела на подлокотник кресла и запустила руку в кудри Темнокожей, которой пришлось изогнуться змеей, чтобы эту ее руку поцеловать.

– Знакомься, родная. Это – мой кузен. Я тебе рассказывал…

– Так он же вроде как умер… Или я что-то напутала?, —

одними бровями изобразила удивление Елена, которую жемчужная сережка, подаренная Константином их темнокожей наложнице, интересовала сейчас куда больше, нежели чудесное воскрешение его родственника. В отместку Ав принялся вычислять ее возраст. Не особенно церемонясь. Впрочем, мысленно раздевать ее, как в последнее время поступал по отношении к любой особе женского пола, встретившейся ему на улице, он не стал. Наверное потому, что до настоящей минуты был абсолютно уверен в том, что Константин холост. И теперь, к своему стыду, он вспомнил, что ни разу не спросил у него, как тот вообще живет и нет ли у него, к примеру, жены.

– Может у них уже и дети есть?, – задался Ав запоздалым, но вполне законным вопросом. – А ведь в ней действительно есть что-то лисье, —

отметил он про себя и подумал, что, должно быть, занял ее кресло.

– А с чего еще ей быть со мной такой холодной? Точно, обиделась. Надо бы встать. Но как? Не прогонять же… Еще и эта обидится. Господи, как же ее зовут?…

– Живой, как видишь, – с некоторым опозданием откликнулся на слова Елены Константин. – Не поверишь, – случайно нашелся.

– Ты говоришь о случайном? Это что-то новенькое. Брат – это хорошо. Представляю, как Август обрадуется, – нахмурилась Елена и как-то странно испытующе посмотрела Константину в глаза. – Может, лучше не находился бы? Все целее будет… Не мучайся, —

вдруг подняла она глаза на Ава. —

– Мне не двадцать. И не двадцать два. Я для тебя уже совсем старая. Будешь спать с одной из них. А можешь с обеими, если захочешь. Поделимся. Принцам здесь все дозволено. Будь спокоен, я их всему обучила. Останешься доволен.

– Я даже и не думал, – оторопело пробормотал Ав, застигнутый врасплох, и опять пошел краснеть ушами. – С чего бы мне понадобилось знать, сколько тебе лет? Очень мне надо…, —

совсем уж зря добавил он и услышал громкий шепот Леонтины над самым ухом, зачем-то сообщившей ему, что Елене столько же лет, сколько и ей. И опять он не дал себе труда разобраться с той странностью, что его матери двадцать четыре года уже много лет. Сколько он себя помнит. А может ему просто хотелось, чтобы ей и через десять лет было столько же? И через двадцать…

– Так нечестно. Тебе подсказали, —

глядя куда-то мимо него, сказала Елена, и Ав вдруг почувствовал, что эта женщина совершенно не боится смерти. Ее боятся все, ну или почти все, а эта гордая римлянка, похоже, даже ищет ее. Находиться рядом с такими людьми бывает жутковато. Они дышат другим воздухом и думают по-другому. Не так, как все. Кто знает, что они сделают в следующую минуту? Может у них и минуты другие…