– Давай, попробуй, – с сарказмом предложил Ав.
– А что тут такого особенного?
– Да ничего, в общем. Только как ты просыпаться будешь? Не подумал? Заснул себе, красивые сны начал смотреть и…?
– Что – и?
– То самое! Как ты себе представляешь – в могиле проснуться? Ты же с ума сойдешь от ужаса!
– То есть ты хочешь сказать…
– Вот именно! Ты вообще перестаешь спать. Ну, конечно, и бодрствование твое уже не совсем тем становится, к чему ты привык. То есть – совсем не тем, что мы этим словом называем. Собственно, ты больше и не спишь, и не бодрствуешь.
– Но ведь так можно спятить! Траву начать есть…
– Запросто, если не поумнеешь, – спокойно согласился с кузеном Ав. – Вот для того дядя Иосиф нам и нужен, чтобы мы не начали есть траву.
– И что, этот пьяница действительно может кому-то помочь?
– Как видишь, мы живы. И вроде как нормальные…
– Особенно вы с Марией!, – съязвил Константин. – Слушай, —
внезапно сошел он с темы, желая поберечь свои нервы и мозги. —
– А почему бы тебе на ней не жениться? Мне кажется, у нее сейчас такой гон пошел, что ей уже почти все равно, с кем…, – и прикусил язык.
– Как это почему?, —
от неожиданности Ав даже задохнулся. Слава Богу, он не расслышал последней фразы.
– Ну, во-первых, у нее с Михаэлем любовь. Уже давно. А потом…, – замялся он, – мы ведь, получается, родственники. Дети у нас нездоровые будут. А она ужасно хочет ребенка. Каждую ночь меня об этом просит. Прямо с ума сходит и все разрешает… Ты же сказал, что она моя сестра…
– Если быть точнее, – племянница. Но я могу тебя на этот счет успокоить. Дело в том, что род Юлиев делится на две ветви. Одна – сильная, другая – слабая.
– В каком смысле?
– Ну, большинство политиков, деньги и прочее, – это все в сильной.
– Не понял, а мы с тобой – из какой?
– Из сильной.
– А как же дед Марии? Он что?…
– Прадед, – поправил его Константин. – Парадокс, но великий Цезарь – происходит как раз из слабой ветви Юлиев. Он, по сути, является ее единственным заметным представителем. Другие так, мелочь. Но я не об этом. Понимаешь, мы с Марией, конечно же, одного рода. В том смысле, что у нас одно имя, герб и прочее. Но, если говорить о крови, то она тебе никто. Мы родня – только по имени. А кровь в наших жилах течет разная. Кстати, уже были браки…
– Что ж ты раньше молчал?!, – разволновался Ав.
– Да ты вроде не спрашивал, —
опешил Константин. Разговор о “нас трое”, как он понял, откладывается на потом. Ну ладно. Тем более, что уже и к дому подошли. —
– Слушай, – вдруг спохватился он, – А как же она у Каифы вино разливала?
– Кто?
– Да Мария!
– А что такое?
– Она не промахивалась. Ни капли мимо бокалов не пролила.
– Так ты что, действительно не видел?, – изумился Ав. – Ей же мать все время помогала.
Если бы Константин не говорил вчера с Леонтиной, он решил бы, что Ав над ним издевается. А ведь, если честно, он так до сих пор и не был уверен в том, что этот оборвыш с безумными глазами говорит всегда одну лишь правду. Хотя, впрочем, и на вранье пока что пойман не был…
Может, лучше белых коней купить?
– Эх, Марию бы сюда!, —
невольно вырвалось у Ава, когда он огляделся. В доме Константина было решительно все: и вожделенный бассейн, и сказочные растения с хищными живыми цветками, росшие прямо из каменных ваз, и канализация, на которой зеленоглазая колдунья совершенно помешалась. Была здесь даже собственная водонапорная башня. Небольшая, правда, гораздо меньше той, что начали строить, да так и не достроили в Магдале. Даже настоящий фонтан, в мраморной чаше которого плавали ленивые красные рыбы, которых судя по всему здесь никто не ловил, и тот был! Вода в нее узкой струйкой лилась самым бесстыдным образом – из пузатого каменного мальчишки. А на дне чаши, высокомерно безразличные ко всему, в том числе и к неприличному звуку, дремали разноцветные морские звезды. И вся эта сумасшедшая роскошь уместилась в здании, которое было значительно меньше сумрачного дворца Каифы, где ничего такого Ав не приметил! Была в этом доме еще конюшня и даже большой каретный сарай, но Ав уже не пошел их смотреть. Поверил на слово.