Константин сообразил, что психотропное снадобье поможет Аву быстрее справиться с приступом их семейной болезни, если мальчишку при этом еще и разговорить, заставив тем самым от мигрени отвлечься. Ну что ж, он оказался прав. Как всегда. Тем более, что ему и в самом деле нужно было кое о чем Ава расспросить. Будучи опытным переговорщиком, он не стал напрямую допытываться о том, что означает это их загадочное “мы втроем” (или как там сказала Мария – “нас трое”? – Так, кажется…). Разумеется, он понимал, что она не просто так проговорила эту формулу. Константин, как и Каифа, почувствовал, что она вовлекает двух своих добровольных рабов в какую-то хитрую и не факт, что безопасную, игру. И эта игра, когда Ав зажмурился и начал тереть виски, стартовала. Игра, в которой проигравший был заведомо известен. Вернее, был этой бандой назначен. А еще точнее, назначен он был предводительницей шайки. И деваться ему, бедному, было уже некуда.

– И зачем только этот кретин оскорбил Марию?!…

Вряд ли наследник Каифы, проглотивший отравленную приманку, мог предполагать, чем для него закончится безобидная с виду игра. И, главное, когда! Константин интуитивно понял, что того, во что конкретно выльются “мирные” библейские чтения, не знали пока что и сами пираты. Но им уже было известно, что Мария, конечно же, выиграет. Что она просто не может проиграть! И вообще, что все случится “по слову ее”. Это Константин прочел на ее лице. Об уже одержанной победе говорила ее насмешливая гримаса и нехороший блеск в глазах. Улыбка змеи, поймавшей в свои смертоносные, но пока еще не сжавшиеся кольца глупого мышонка. Смертоносные!… Вот оно – слово, которое, увидев, как Ав трет виски, Константин явственно услышал. Почему и поспешил увести оттуда мальчишку, как бы чего худого не случилось прямо там, при Каифе. Это малолетним разбойникам первосвященник мог представляться кем угодно, хоть милым дядюшкой, хоть добрым джинном из детской сказки, но Константин знавал его и под другими личинами.

– Не помню, чтобы я сам вдруг вызвался рассказать тебе про ее секрет.

– Ну как же! Когда мы уезжали из гарнизона… Вспомни! Ты меня еще хотел увести подальше от кареты, чтобы нас никто не услышал. А твой учитель помешал. Как всегда… Деликатный прямо до невозможности… Убил бы гада!

– А-а! Ты об этом…, —

вспомнил Ав, и глаза его ожили. Константин даже в полумраке увидел, как они засветились синим. —

– Мог бы и сам уже догадаться, как она все устраивает. Тут важно – не как, а – почему.

– Не понял…

– А что тут непонятного? Тебе же была дана подсказка.

– Ты о чем?

– Ну, помнишь, Михаэль еще бросил на песок монету, которую Мария ему подарила?

– Помню. И что? Вообще-то говоря, с его стороны – довольно хамская выходка.

– Это уж их дело. Разберутся. А что потом случилось, помнишь?

– Ничего не случилось. Он полез к Гавриилу на козлы, а монету поднял Иосиф. Вот и все.

– Ну а перед тем, как он ее поднял? Разве ничего не происходило?

– Не помню… А что там могло случиться? Мария поднялась, села в карету и мы поехали. Все.

– Вот именно: поднялась! Сам же сказал. Ну так что, – понял?

– Да что, собственно, тут можно понять?!

– Вспоминай глазами! Вернись туда. Почему она поднялась?

– Потому что сидела на корточках.

– Правильно. И?…

– И что-то чертила на песке… Мне так показалось… Меня это тогда еще немного насторожило. Она не смотрела на то, что пишет.

– И очень хорошо, что насторожило. А почему?, – Ав начал проявлять нетерпение.

– Да ты вроде как говорил, что она не умеет читать. И писать, соответственно…

– Ну! – Все правильно. И какой делаешь вывод?