Точно такие же яблони, которые от весны до осени радовали глаз, Иван Григорьевич встречал в штате Иллинойс, куда они с Мэри ездили на ферму. Эту ферму еще в начале века купил отец Дональда Смита, (самого Дональда в Прикордонном знали как профессора по фамилии Холодец). Ферма называлась «Солнечная долина». Однажды Иван Григорьевич, то есть Джон Смит, видел фильм почти под таким же названием. С фермой – с этим райским уголком Америки – киношная долина ничего не имела общего. Зато эта, приднепровская, с яблонями-райками напоминала окрестности американской Солнечной долины.

Мэри была влюблена в ту местность, искренне считала, что эти земли когда-то принадлежали родственникам ее мужа. Она просила Джона выкупить ферму. На всякий случай. Даже как-то обронила: «Здесь и умирать было бы легче»… Умерла Мэри в военном госпитале. Не выдержало сердце: полковник Джон Смит – и вдруг русский шпион…

– Раньше сад принадлежал совхозу, – заговорил старик, отвлекая Ивана Григорьевича от грустных воспоминаний.

– А теперь?

– Купил какой-то кореец. Собирается лук выращивать.

– Но сад еще плодоносит?

– Когда как… Да толку. Не помню случая, чтобы фрукту дали созреть. Каждый думает: если я не обнесу, то обнесут другие. Вот и устраиваем соцсоревнование: кто обнесет быстрее.

Тем временем поднялись на кручу. Отсюда ступени вели к воде. Внизу светлым пятном выделялся песчаный пляж. На нем – ни души.

– А ваша тропинка вон туда. – Старик показал на кусты боярышника, за которыми четко просматривался зеленый забор. – Идите вдоль забора. Найдете лаз. Через него и попадете прямо в город нашего панства.

– А как же патруль?

– А его там нет, – сказал старик. – Но если вдруг… Тут менты лазят – дорогу спрямляют. Тогда вы прикиньтесь иностранным туристом. Лучше всего американцем. Их у нас не любят, но так как они денежные, с ними считаются.

Они шли по гребню высоты. В закатных лучах осеннего солнца Днепр казался огненным. Но куда красочней в этих же лучах выглядел дачный город: крыши домов из меди, некоторые – из титановых сплавов. И все это сверкало, сияло. Так в ясный солнечный день сверкают и сияют величественные купола кремлевских соборов. Украинские паны не московские господа, а умеют обустраиваться не хуже московских.

– У меня там племяш служил в охране, – говорил старик, показывая подбородком на дачный город. – Лафа была, да по-дурному кончилась.

– Что так?

– А так. Попросили его одному американцу найти молоденькую проституточку. Из простеньких. Племяш ничего умного не придумал, как предложить повариху из милицейской столовой. А эта стерва с трипперком оказалась. Племяша вызывал на ковер сам пан Ажипа. Из-за этого инцидента, говорили в городе, Америка могла с Украиной разорвать дипломатические отношения.

– И чем это кончилось? – осторожно полюбопытствовал Иван Григорьевич.

– Чем же… – ухмыльнулся старик. – Кто-то умный успокоил мэра: вот видите, сказали ему, и Украине есть что в Америку экспортировать.

– А где же теперь ваш племяш?

Старик из-под туго набитого мешка озорно взглянул на спутника:

– У бывших ментов, дорогой товарищ, лучше всего получается рэкет. А это в наше время очень престижная профессия.

На развилке тропинок старик остановился:

– Ну, бывайте. Вам сюда – вдоль забора, а мне вон туда, – показал на одиноко стоявшее железобетонное строение и пояснил: – Раньше там был склад ядохимикатов. В настоящий момент я как бы его приватизировал: держу своих козочек. С козочками, к вашему сведению, выживала любая цивилизация. В молодости, будучи археологом, я защитил кандидатскую, о роли скотины в жизни наших предков… Ну, всего вам…