– Как же быть?

– А вы прикиньтесь иностранцем, скажите, что таксист побоялся везти вас дальше, высадил на повороте.

– Иностранца?

– А что тут такого? Он для власти что-то значит…

Иван Григорьевич поблагодарил разговорчивого старика и продолжил свой путь, уже не делая попыток останавливать попутный транспорт. Пешеходов здесь не подбирают, а иностранцы пешком не путешествуют.

На подходе к дачному городу Иван Григорьевич был остановлен милицейским патрулем. Верить не хотелось, что если ты не иностранец, то тебе, как говорил старик, набьют заднее место, а будешь пререкаться, то набьют и морду.

Низкорослые хлопцы – их было двое – в милицейской форме, без оружия, вышли на дорогу.

– Вы куды, диду?

– В дачный город.

– Пропуск е?

– Нет.

– Тоди вы заблудылысь, – сказал один из них, напуская на себя строгость; совсем юный, не иначе как первогодок, визгливо скомандовал:

– Кругом!

Но Иван Григорьевич команду не выполнил, повторил свое намерение:

– Мне нужно, ребята, в дачный город.

Он с интересом рассматривал маленьких, в измятой форме патрульных, невольно сравнивал их с полисменами страны, в которой почти сорок лет работал на поприще разведки. «Таких в полицию там не взяли бы». Такие же, мелкие стражи порядка, заметил он, слоняются по улицам Прикордонного: разгоняют бабушек, торгующих пирожками, убирают с тротуаров пьяных, вылавливают пацанов, не желающих служить в армии.

Делать нечего, пришлось подчиниться. И дернула же нелегкая идти пешком? На Ажипу злости не было. Он предложил свой транспорт. А может, патрульным нужно было объяснить, что он направляется в гости к мэру?

«Черт с ним, с мэром!» – ругнулся, возвращаясь обратно. Злость была на патрульных.

Недавно в квартире Забудских зашел разговор о милиции, о том, почему в ней служит одна мелкота? У Анатолия Зосимовича был готов ответ:

– Крупные охраняют бизнесменов. Они же и получают соответственно. За риск. В нашем городе каждый день кого-то убивают. Целятся, конечно, в бизнесмена, но попадают, как правило, в охранника.

– И это их не сдерживает?

– Доллары, Иван Григорьевич, это булыжники, которыми выстлана дорога на кладбище. Вопреки логике, чем их больше, тем дорога короче.

– И бизнесмены это знают?

– Знают, – убежденно сказал Анатолий Зосимович. – В прошлом году один милиционер, из панской охраны, за одну «зелененькую» своего брата-блюстителя оглушил прикладом – и с моста в воду. А тот крепким оказался. Выплыл.

– И что с тем, который прикладом?

– Да ничего. Признали: семейная разборка на почве финансовых затруднений… – Если всех судить… А сажать куда? Тюрьму закрыли.

– Амнистия?

– Зэков кормить нечем. А тюремную охрану перевели в патрульные. Раньше, в пору моей молодости, на весь город было семь участковых, да столько же в горотдеде. И можно было ночью ходить, не опасаясь, что тебя убьют, в лучшем случае разденут. Сейчас в городе одних только патрульных полторы сотни. А попробуйте в темное время суток выйти на прогулку…

Иван Григорьевич попробовал днем пешком пройти в дачный город.

Старик с крепкими белыми зубами и пышными усами был на том же месте, свежескошенной травой набивал мешок.

– Ну, как? – спросил весело.

– Вы правы, – ответил Иван Григорьевич. – Хотя и не совсем. Не побили, как вы обещали.

Старик придавил ногой мешок, перевязал его пеньковой веревкой, полой фуфайки вытер заскорузлые, темные от земляной работы руки.

– Я вам покажу тропинку. Может, по ней удастся…

Он взвалил себе на плечи мешок, косу взял под мышку, и они по травянистому косогору направились в лощину, в старый заброшенный сад. Под деревьями уже лежали вечерние тени, а на взгорье, за садом, радовала глаз залитая солнцем купа высоких деревьев, на них еще была густая листва, но листья были не желтые, а бордовые. Это, как потом оказалось, так вымахали яблони-райки. Плоды на них не крупнее вишни, зато их было столько, что нижние ветки под их тяжестью провисали до самой земли.