Это слово в устах Коли, неизвестно откуда им принесенное, звучало как худшее ругательство. Примерно, как «курац» и «пичка»[15] у балканцев.

Оба вернулись к работе, сгорая от нетерпения и напряжения, но никаких звонков от Младеновича не дождались. Зато в третьем часу пополудни внука навестил дед-адмирал, прибывший на самолете спецрейсом из Москвы.

Обнялись. Потом Несвицкий-старший с чувством, но аккуратно стиснул в объятиях невестку. Без предисловий начал:

– Если кратко, то ситуация «алярм». Берлин признает эпидемию, вечером будет во всех газетах. Царь позвонил кайзеру и предложил помощь, тот ответил: найн, эпидемиологическая ситуация под контролем, три бановины оцеплены полицией, посланы войска, комар не вылетит, не извольте волноваться.

– А тем, кто внутри – полный шиздец на букву «пи», – буркнул Николай.

– Похоже, так. Правда, никто точно не знает летальности заболевания. Неясна даже природа – вирусная или бактериальная хворь. Очевидно одно: никто не поможет попавшим в западню. Сомневаюсь, что туда переправляются какие-то медикаменты. Да и что передавать, если нет никаких сведений?

Следующие слова Марина услышать ожидала и одновременно страшилась их. Но ничего поделать не могла.

– Что касаемо лекарств, то я зачарую им раствор здоровья, – сказал внук. – Но как добраться до зараженных районов… Если оцеплены, то группой волхвов, по воздуху. Ночью, скрытно.

Марина почувствовала, как задрожали пальцы. Конечно, муж обладает уникальными способностями и выпутался из кошмарных передряг, где любой другой неминуемо погиб бы. Но Коля не всесилен. От жесточайшего ионизирующего излучения получил ожоговую метку на лице, которую не в состоянии ни сам свести, ни с помощью раствора излечить. Говорит, что чувствует себя здоровым, да только можно ли этому верить? После ее вопросов немедленно тянет в спальню: мол, у кого проблемы после лучевой болезни, тот там совершенно не боец. Но тревога не отпускает. И Коля обещал больше не ввязываться в авантюры.

Словно перехватив ее взгляд, адмирал обернулся.

– Отпустишь его, невестушка?

– Ни за что!

– Пожалуй, и сам не вызовусь добровольцем, – сказал Несвицкий-младший. – Не обижайся, деда. Мне приключений хватит. Ангел-хранитель подустал.

– И речи не идет, чтобы ты поехал в земли, подконтрольные Германии, – ответил адмирал. – Кайзеровская разведка прекрасно знает о твоей роли в развале всей их комбинации со Славией. И то, что тебя не трогали в Царицыно, не значит, что обиды прощены. В Сербии ты будешь, словно на ладони.

– Тогда зачем вы его уговариваете? – голос Марины дрогнул.

– Речь о другом. Нам нужен опытный советник. Как понял Николай, отправим в Сербию разведгруппу – врачей-эпидемиологов в сопровождении волхвов, способных летать и буксировать неодаренных, а также защитить их от хорватов или немцев. К сожалению, забросить самолетом невозможно: Германия закрывает воздушное пространство над Сербией, чтоб никто не вывез родственников или знакомых из карантина. Министр обороны приказал срочно готовить госпитальный корабль, он отплывет из Тавридского порта и доберется до устья Дуная часов за десять. С болгарами, румынами проблем не видим, а кайзеровскому МИДу заявим ультиматум: мы должны быть убеждены, что карантинные меры достаточны, зараза не перекинется на все Балканы и оттуда – в Славию. Чем добраться от Дуная на юг, командир группы решит на месте.

– Кто этот командир… Я его знаю? – спросил Несвицкий-младший.

– Князь Касаткин-Ростовский.

– Борис?

– Он. Учти, что времени на подготовку крайне мало. Там люди умирают. Поэтому садимся в самолет и отправляемся в Тавриду. Поможешь с отбором кандидатов и инструктажем. Через день вернешься.