Часть проектов была низкорентабельной. То есть работы по ним было много, а денег мало. Но несколько проектов были весьма удачными. Именно благодаря им, собственно, и держался наш отдел на плаву. Как только заходил вопрос о состоянии дел в «спецпроекте», то тут же кто-нибудь из начальства доставал платежное поручение и потрясал им:

– Вот какие деньги принес нам этот отдел, работая над запущенным мною проектом…

По моим же прикидкам выходило: если за год от доходов по нескольким крупным проектам отнять кучу убытков от всех остальных, то останется весьма скромная прибыль. Едва ли овчинка стоила выделки. Но говорить мне об этом не было никакого смысла. И не потому, что нельзя задевать интересов начальства. А потому, что мне нужен был этот отдел. И именно в таком виде, в таком состоянии. Чем дольше работал в спецотделе, тем больше убеждался, что не ошибся, когда переходил сюда.

Здесь я был полностью самостоятелен. Начальник отдела, скинув на меня весь накопившийся хлам, подумал, что Мамонтову этой работы хватит на ближайшие десять лет. И ничего с меня не требовал. То есть я мог заниматься, чем угодно, лишь бы не напрягал начальника по переданным мне делам. И никто не обратит внимания, что именно я делаю, если только напротив моей фамилии в отчетах будет фигурировать какая-никакая прибыль. Неважно, чем и как я занимаюсь. Кто и зачем из руководства полезет в эти путаные спецпроекты? У менеджеров своих дел по горло, и поэтому вникать в дела соседа никакого желания нет. Да и помыслы их всегда направлены в одну сторону – как бы перевестись в какой-нибудь другой отдел. Поэтому раздолье мне здесь было полное.

Я радовался своей свободе. И еще тому, как растут мои профессиональные познания, как расширяется круг знакомых. Моя новая работа требовала массы новых контактов. Собирая информацию по проектам, я перезнакомился со многими людьми в холдинге, со специалистами, с которыми не сталкивался, работая в отделе клиентов и исследований. Так, мне пришлось много общаться с людьми из филиалов в других регионах страны. Встречался я и с сотрудниками других организаций: бегал, ездил по редакциям, радио и телестудиям, агентствам, типографиям, кабинетам чиновников разного калибра.

Если раньше, работая в отделе исследований и службе продаж, я выполнял определенную часть общей работы агентства, то здесь мне приходилось отрабатывать проект от начала до конца. Я как бы сам в себе стал маленьким рекламным агентством. И, вкалывая по полной, за короткое время, проведенное в спецотделе, полностью изучил творческую, финансовую, юридическую, организационную подоплеку рекламного дела. На практике. Прямо так, как оно и есть в жизни.

Конечно, я не забывал читать книжки по специальности. Но в первую очередь моими учителями были документы, казуистически составленные юристами партнеров, а также споры с умными, скользкими представителями заказчика, всячески старающимися откреститься от не принесшего им прибыли проекта.

Я считал, что получаемый в спецотделе опыт стоил многого. И готов был платить своим рабочим временем, своим трудом. Рано или поздно это должно принести мне соответствующую, действительно значимую отдачу.

Практический опыт, знания по смежным специальностям сливались в моей голове с потоком самой различной информации, стекающейся ко мне от клиентов, партнеров, коллег, из газет, журналов, из совершенно случайно попавших на глаза материалов. В таком объеме информации другой, может быть, давно бы захлебнулся. Но голова моя как-то сама собой отвергала все лишнее, ненужное, а полезное – сортировала, раскладывала по полочкам, по мозговым папочкам. Ежедневно обозревая эти полочки и папочки, я все четче представлял себе положение на рекламном рынке. Его тенденции. Долгосрочные и краткосрочные. Теперь, если я какое-то время не получал информации о происходящем на рынке, то начинал ощущать беспокойство. Незаметно привык быть в курсе того, что происходит вокруг меня, предполагать, как будут развиваться события далее.