Стихам Ганьшина характерен пафос торжествующего труда, пролетарского коллективизма, вера в неизбежность социальных перемен.

Не бушуй, волна морская,

Не страши, что путь далёк,

Вижу я: горит, мерцая,

Долгожданный огонёк.

Я привык с волной бороться,

С ветром в море воевать…

Жить и мыслить. Силы-воли

У других не занимать!

Не бушуй, волна морская,

О грозе не говори –

Я вдали за перекатом

Вижу отблески зари!

(5 октября 1912г.)

Жил в нашем городе и Алексей Дмитриевич Скалдин (1889-1943), член СП с 1929 года. Он родился в крестьянской семье, окончил церковноприходскую школу. После переезда семьи в 1905 году в Петербург работал в страховом обществе – начинал мальчиком-рассыльным, дослужился до управляющего округом.

Слушал лекции в университете, самостоятельно выучил языки – французский, немецкий, латынь и древнегреческий; в анкетах писал: «образование высшее – самоучка». С 1910-го стал печататься в студенческом журнале, потом в «Аполлоне», «Сатириконе»; познакомился с Блоком, Кузминым, Клюевым, Мережковским. Особенно значимым было сближение с Вячеславом Ивановым, которому в 1912 году он посвятил свой единственный сборник – «Стихотворения».

      Поэт

Пишу стихи, как зажигаю свечи

Пред образом, в тиши благоговейной.

Слова, слова томящие, глухие!

Примите плоть, дабы открыться людям,

Живите жизнью ясною и нужной,

Служите миру дольнему по силе.

Я знаю, этот мир принять вас должен:

Я душу отдаю – какая жертва! -

И, жертвуя, не жду себе награды, -

Что злато мне? и что венок лавровый? -

Но отдаю затем, что в этом даре

Лежит зерно, рожденное для роста, -

Тягчайшего не будет преступленья,

Как умертвить начало новой жизни.

Слова, вы мною рождены, и строгим

Вас пронесу путем к последней цели.

Светите светом трепетным и чистым.

(А. Скалдин, 1912)

Акварели.

Холодная, ясная осень.

Вяз золотой и клён багрянеющий.

Сочные гроздья рябины

Сладкими стали от первых морозов.

Под старыми липами,

В редкой, бледно зелёной траве,

Чета неподвижных ворон.

Прямые аллеи,

Скамьи на углах,

Подножия фавнов и нимф

Осыпаны листьем упавшим.

Диана колчан свой убрала огнистою ветвью,

Венера глядит на замёрзшие поздние розы.

А чуткие дали прозрачны.

Белеет река уходящею гладью.

Ломается с треском – чуть тронешь –

Иссохший пырей на прибрежьи,

И катятся по льду звенящие полые стебли.

Ухо внимательно ловит созвучья.

Как же не вспомнить и как не запеть о недавнем,

О том, что напели и что нашептали

Весна голубая и знойное лето.

Спокойное сердце ждёт.

Знает, что сбудется жданное.

(А. Скалдин, 1911)

***

А. А. Блоку

Мне было тайно ваше Слово

Поведано, и ныне я,

Как год назад, касаюсь снова

Загадочного бытия.

Мое приемлющее сердце

В тиши подсказывает мне,

Что вижу в вас единоверца,

Но все же я смотрю извне.

Какое малое оконце!

И Слово все ушло в слова.

А за окном так ярко солнце,

И к солнцу тянется трава.

Еще томит глухое бремя,

Что налагают шум и толк.

Но вижу День: Иное Время

Преобразит наш сирый полк.

(А. Скалдин, 1912)

В середине 1910-х Алексей Дмитриевич переходит на прозу, пишет свой первый роман «Странствия и приключения Никодима Старшего» и посылает его в «Русскую мысль»; в редакции журнала его хвалят, но не печатают. Отдельное издание выходит только осенью 1917-го, когда русской публике было уже не до литературных новинок.

В 20-30-е годы А. Скалдин с семьёй живёт в Петрограде, Ростове-на-Дону, Царском Селе, перебивается ненадежными заработками, работает редактором издательства, библиотекарем. Изредка ему удается публиковать только небольшие детские произведения, свидетельствующие о его сближении с обэриутами (некоторые факты подтверждают и личное знакомство писателя с Даниилом Хармсом).