С тех пор ночлежка разрослась, и количество вагонов-бытовок увеличилось. Появился и списанный синий троллейбус, подаренный городской администрацией.{87} Поначалу условия в вагончиках были чрезвычайно непростые и организаторы были порой на грани отчаяния. Но со временем с помощью энтузиастов „Ночлежку“ оборудовали, провели в неё электричество и отопление. В последние годы „Ночлежка“ существует за счёт пожертвований граждан, бизнесменов, церкви, грантов от государства и отчислений тех бездомных, которые работают.{88} Всего за 8 лет существования через ночлежку прошло около 2 тысяч человек. Жили они там от одного дня до 3–4 лет.{89} По словам Александра Пушкарёва, власти помогают не деньгами, а дровами: сделали воду, подвели отопление и многое другое. Впоследствии „Ночлежка“ стала получать ежегодные субсидии, которых хватает на 6–7 месяцев. В остальном же денег на зарплату сотрудникам, бензин, садержание подворья по-прежнему не хватает.{90}

Помню, как я впервые пришёл в „Ночлежку“. Находилась она в северо-западной части Костромы, на рабочей окраине, в промзоне. Вдоль тоскливой асфальтовой дороги, по гравию шли пути железнодорожной ветки, которые были проложена ещё в 30-е годы. Территория „Ночлежки“ на улице Коммунаров была огорожена деревянным забором. Перпендукулярно ему, через всю дорогу и огороженную зону тянулись здоровые отопительные трубы. В центре забора находилась дверь с кодом. Я постучал в неё несколько раз, но мне не ответили, хотя внутри явно были люди.

У входа на уровне глаз находилась щель вроде амбразуры и сквозь неё была видна часть двора. Увидев бездомного, бредущего по территории дворика, я привлёк его внимание и попросил пустить меня внутрь. Тот отказался, сославшись на то, что пускать незнакомых нельзя. Просьба позвать администрацию не помогла, и следующий бездомный, равнодушно меня выслушав, также отказался пустить меня внутрь. Мне оставалось стоять перед закрытой дверью и я поневоле стал закипать.

Вдруг я поймал себя на мысли о том, что положение моё чрезвычайно иронично. Общество исключает бездомных из своих рядов именно так: они стоят снаружи и их как аутсайдеров не пускают внутрь. Теперь же в силу случая роли поменялись. Я сам ненадолго стал аутсайдером, которого не пускали в городок бездомных. Чувство было не из приятных, но урок, пусть и недолгий, был чрезвычайно поучителен. И хотя у меня и раньше не было никаких иллюзий, в тот момент я испытал какое-то странное отрезвление, почувствовав, какого это – быть нежеланным „другим“.

К счастью, вскоре слева от меня из-за забора вышел невысокий мужчина под шестьдесят и направился с ведром к колонке набрать воды. Звали его Константин. Выслушав меня, он любезно согласился провести меня на территорию и пригласил к себе домой. Жил Константин в маленьком домике, который состоял из одной единственной комнатки. Комнатка была крошечной как в сказке – три на три метра. Несмотря на маленький размер, у Константина было уютно, и он был горд тем, что ему удалось сделать своими руками. Мы разговорились и Константин рассказал мне о своей жизни.

Позже я также получил возможность осмотреть территорию „Ночлежки“. В небольшом огороженном городке находилось несколько вагончиков, большая часовня – палатка, баня и кочегарка. На территории также стояло две ГАЗели. Раз в неделю к бездомым приходил православный батюшка. Вдобавок к этому „Ночлежка“ начала обустройство сельскохозяйственного подворья, расположенного примерно в 25 километрах от Костромы. Идея заключалась в том, что подворье поможет разгрузить наполняемость, которая составляет в „Ночлежке“ тридцать человек и достигает предела зимой. Впрочем даже в тот июньский день, когда я там был жильцов было двадцать девять, то есть наполняемость почти достигла предела.