Когда их выгнали оттуда, она до кучи зацепила ещё своего друга детства, тоже Миша. Потом тут замуж вышла, деток нарожала от него ещё. Да ну, так всё хорошо и слава богу. Ну а меня понесло по каторгам после Архангельска. [Вернулся на свободу], у меня своё предприятие было, которое было открыто впервые в городе Ярославле. ЧП „Алиса“, индивидуальное частное предприятие со всеми уставами: торговля, продукты питания, магазин, ларьки. Как бы успешное, хватало на жизнь, на всё хватало. И на помощь хватало кому-то дать.

Первое казино открылось тогда в Ярославле, приятель мой открыл казино „Авалон“, это ресторан „Углич“. Предприятие закрыл, хотел чем-то новым заняться. Поступило предложение с Питера, ну и так вот всё сложилось, что ничего не сложилось. Эти девяностые года и всё – крахом, прахом. У меня-то специфика деятельности-то была такая: машины были, в основном техника. Тогда это было престижно очень. У меня уже в то время ЧП не было, мне перегоняли машины с Баларусии, здесь находились покупатели, которые эти машины покупали. Жил не страдал, а самое главное – людям помогал, вот что самое-то обидное…

Возьми Ростовскую трассу, сколько их стоит на дороге, вот этих малолетних, плечёвых. Да у меня ещё когда зрение было, когда я ещё на ходу был, когда катался сам, ездил, стоит девчонка перед Ростовом, тормозит. Ну, я как-то без задних мыслей по тормозам – хлоп. Она в машину садится: такса, говорит, пятьсот рублей. – Какая такса?.. Я тебя, говорю, бесплатно довезу, тебе куда, в Ростов, что ли? Смотрит как на дурака.

Четырнадцать лет. Я, говорит, только не это – только минет. Ну представь! Я говорю: слышишь, чего, у тебя родители-то есть? – Нету. Я говорю: ты где живёшь-то? – Так в интернате, мы, говорит, убежали вчетвером, девчонки-то работают, уже сорвались по машинам, а я первый раз. Я говорю: а живёте-то где, раз сбежали-то? Она: в подвале. Я говорю: слышь, чего, в интернат тебя? – Нет, нет – я убегу. Я: ну ладно, в Ярославль хочешь, была в Ярославле? – Нет. – Ну хочешь, поехали? – Поехали… Сейчас замужем, живёт в Германии.

Она у меня прожила год. Приехали в интернат мои люди уже, друзья-приятели, скажем так. Ты-ты-ты, тры-ты-ты – вопрос решили, всё за деньги, девочку устроили, училась, выучилась. Лариска, она у меня просто жила и всё, без отношений без всяких, конечно. Я же не педофил, не, не, не – боже упаси. В Ярославле она училась, работала, подрабатывала в ларьке. Ну такая тоже прорва… Всё хорошо, а контактов у меня не осталось после последнего переезда и после кражи телефона. А потом она в Германию эмигрировала. Она всякое рассказывала: родителей нет – папы нет, мамы нет. Она меня-то папиком звала.

О Костромской „Ночлежке“ я узнал ещё до своего приезда. Проект этот существует с 2009 года и организатором его является Александр Пушкарёв. Александр – костромской электрик, многодетный отец и организатор помощи малоимущим. Именно он решил заполнить тот вакуум, который не сочла нужным заполнить мэрия административного центра с населением в 270 тысяч человек. До этого Александр Пушкарёв сам оказался в такой ситуации, когда ему негде было жить. Он жил при монастыре вместе с бездомными и был знаком с их реальностью не понаслышке. Позже, в 2009 году будущий основатель ночлежки работал в благотворительной столовой, где кормили малоимущие семьи с детьми. Туда же стали приходить и бездомные.{85}

В одном из интервью Пушкарёв отметил, что местные стали возмущаться, тем, что с ними кормили и бездомных и для бродяг пришлось искать другое место. В результате нашли заброшенную территорию бывшей фабрики. Пушкарёв вспоминал о том, как поставили первый вагончик – пункт питания: „со всего города стали стекаться потоки бездомных, многие оставались жить неподалеку от столовой. Когда наступили первые холода, поставили буржуйку. Я боялся, что люди замерзнут, их было слишком много. Тогда решил поставить второй, а потом уже третий вагон.“