– Но с ней же будет все хорошо? – скорее догадалась, чем узнала я голос отца.

– В общем да, но…

– Но? Скажите, что нужно. Лекарства, препараты, оборудование!

Мой папа крупный бизнесмен. Он владеет большой торговой сетью и может, как мне кажется, все. Достать, сделать, договориться. Для него просто нет невозможного. Он самый лучший у меня.

– Нет, это у нас все есть.

– Тогда что же?

– Ваша девочка, она мелкая очень, хоть ей и шестнадцать уже.

– Почти семнадцать.

– Тем более. В общем, она маленькая совсем. В общем, помимо разрывов промежности были порваны связки матки и из-за множественных повреждений и смещения в брюшную полость мы были вынуждены ее удалить.

Я распахнула глаза. Не то, чтобы меня сильно тронуло услышанное. Трагизм именно этого я осознаю лишь годы спустя. Сейчас же во мне было пусто, я ничего не чувствовала вообще. Ни в душе, ни в теле. Даже мыслей в голове не было. Так действовали обезболивающие и успокоительные, на которых я также буду находиться еще долгое время. Нет, открыть глаза заставил меня непонятный, но почему-то мне показалось, что полный отчаянья звук.

Это плакал мой отец. Мой большой, сильный, умный, мой самый лучший папочка опустился на колени передо мной и плакал не таясь своих слез. Полностью седой и постаревший с момента нашей последней встречи, наверное, на двадцать лет.

Одинокая слеза скатилась из уголка моего глаза и я снова погрузилась в забытье. Сладостное спасительное забытье. Из которого меня еще долгое время будут выводить лучшие специалисты, которых подключит отец для моего восстановления.

Больше я никогда не увижу его слез. Он снова станет сильным, уверенным в себе, умеющим решить любой вопрос.

Так же как никто не увидит больше и моих слез. Та последняя слеза станет моим прощанием со мной прежней. Перед тем как я закроюсь от этого мира в свою собственную броню. Позволяя доступ к своей душе лишь двух людям. Моему папочке – те слезы создали между нами связь более крепкую, чем у матери и ребенка через пуповину. И Янке, моей самой лучшей и близкой подруге.2

СВЕТЛАНА

Писалась под «Cantoluna» Secret Garden

После случившегося я еще два месяца провела в больнице. Сначала восстанавливала физическое здоровье. Потом психическое. И если с первым все было более или менее нормально, то со вторым наблюдались серьезные проблемы. Когда перестали действовать успокоительные и я вспомнила все…

Выбравшись из забытья и вспомнив все, со мной случилась первая, шокирующая всех истерика. Их будет еще много в последующем, но к ней будут готовы и я (насколько это возможно) и близкие мне люди (по крайней мере, они будут знать, что надо делать в таких случаях). А тогда меня охватил животный ужас и боль. Каждый раз, когда я вспоминала о случившемся, я чувствовала физическую нестерпимую боль. Я кричала, билась в конвульсиях и очень хотела причинить себе вред, чтобы остановить все это наконец. Зачем я осталась жить? Эта агония не прекращалась. Память ничего не забывала. И тело тоже…

Последний класс я заканчивала на домашнем обучении. Я не могла больше ходить в школу. Да и не хотела. Не хотела видеть эти сочувствующие взгляды и желание пошептаться у меня за спиной.

Я долго и не очень эффективно проходила лечение. Посещала психологов, психотерапевтов, психиатров. Принимала массу препаратов. Но все это как-то не давало результатов. Меня по-прежнему мучили кошмары. Я по-прежнему помнила все..

Когда настало время решать, что делать дальше в этой жизни, возникла еще одна проблема. Ведь я больше не знала, чем хочу заниматься.

С того самого вечера я больше не могла прикоснуться к скрипке. Я даже видеть ее не могла. И музыку слушать не могла. Возможно, это даже к лучшему. Мое такое отторжение. Потому что даже если бы я и захотела, я бы не смогла больше играть из-за обморожения пальцев, которое я получила тогда же. Точнее, я бы смогла, но это были бы дополнительные сложности. Пальцы слабо слушались, на подушечках остались рубцы. Подумать только, когда-то это могло стать для меня трагедией. А так – всего лишь на одну проблему меньше.