И все же мои мысли возвращаются к пугающему профессору – как может один человек пробуждать такое огромное количество мыслей и эмоций?

В шесть вечера мы с Изабеллой, которая распустила свои собранные в низкий пучок русые волосы и подкрасила губы почти бесцветным блеском, спускаемся на первый этаж в огромное помещение, которое, по-видимому, служит на кафедре местом для проведения такого рода торжеств и других мероприятий.

В глубине зала расположен подиум, на котором установлена кафедра, справа от нее – длинный стол с несколькими стульями. В середине зала расставлены высокие круглые столики, а вдоль одной из стен – длинные столы под белыми скатертями, на которых расставлены многочисленные блюда с закусками, подносы с наполненными бокалами, бутылки с водой. Между блюдами и подносами расставлены стопки небольших, размером с хлебные, тарелок, корзиночки с вилками, стопки бумажных салфеток. При виде еды я вспоминаю о том, что почти не ела сегодня: у меня был совсем скудный завтрак, а обед я и вовсе пропустила. Я была так поглощена своими мыслями и волнением, что даже не заметила, как Изабелла ушла на обед. А та не потрудилась позвать меня с собой.

Зал начинает заполняться людьми. И я понимаю, сколько же человек здесь работает – от администрации кафедры до студентов и профессоров.

Наверное, я произвожу впечатление на своих коллег тем, как набрасываюсь на еду, но, к моему удивлению, меня это даже не волнует. Вот что значит базовая потребность в пище.

Я так занята поглощением мини-пицц, что даже не замечаю, как рядом со мной возникает высокая мужская фигура. Я поднимаю глаза и вижу знакомое точеное лицо с ярко-голубыми глазами и пронизывающим взглядом. От увиденного я забываю о том, что была увлечена едой и, по-видимому, выгляжу крайне глупо. Я и не думала, что он такой высокий – меня уже начинает напрягать, сколько высоченных людей в моем окружении. Сложно понять, смотрит Лорэн на меня изучающе или насмешливо. На нем черное поло с расстёгнутыми верхними пуговицами, которое подчеркивает его впечатляющие бицепсы, и черные джинсы. Я еще не видела его одетым в повседневном стиле – он выглядит намного младше, почти по-юношески. Во время моего интервью он был одет так строго и казался старше своего возраста. Интересно, сколько ему лет, спрашиваю я себя? Сколько лет должно быть ученому, чтобы он уже два раза побывал первым автором в публикациях в «Нэйчэр»8? Наверное, в таких вещах возраст не является показателем – все дело в таланте. Сколько лет было Моцарту, когда он написал свою первую пьесу? Пять или шесть?

– Я вижу, вы уже совсем освоились, – Лорэн переводит взгляд на мини-пиццы, которые я успела нахватать, и теперь они лежат горкой на моей тарелке, и на бокал просекко, которым, да простят меня итальянцы, я запиваю свои мини-пиццы.

Я киваю и пытаюсь прожевать и проглотить мини-пиццы, которыми набит мой рот, чтобы поддержать разговор. Лорэна кто-то окликает, но он все еще с холодным интересом наблюдает за моими попытками проглотить мини-пиццы.

– Еще увидимся, – он, наконец, отворачивается и направляется к ожидающей его группе мужчин. И это мое персональное фиаско.

Не успеваю я как следует обдумать, что только что произошло, ко мне подбегает Изабелла, которая до этого оставила меня на произвол судьбы.

– Что хотел Лорэн? – ее глаза блестят.

– Ничего, просто поприветствовал, – я наконец-то проглатываю мини-пиццы и залпом допиваю просекко, отчего у меня начинает кружиться голова.

– К тебе только что подходил Лорэн, чтобы поприветствовать? – не верит она ни одному моему слову. Я ловлю себя на мысли, что я себе тоже не верю.