– Опыт? – возмутился его собеседник. – О чём, чёрт возьми, ты говоришь, Питер? Никто не может иметь опыт в том, что касается сумасшедшего, который заявляет, что либо строятся школы и больницы, либо он убивает пятнадцать человек. Такого никогда раньше не случалось.

– Это верно.

– Тогда в чём дело?

– Мне известно, что у тебя есть хорошие связи.

– Ты думаешь, что они лучше, чем твои? Все знают, что ты встречаешься по средам с Iceman, и предполагается, что у вице-президента есть в распоряжении ФБР, ЦРУ и все спецслужбы страны, включая пресловутых Blackwater. Что могу сделать я, чего не могут они?

– Не знаю, – с абсолютной естественностью признался Питер Коркенхэм. – Единственное, что я знаю, так это то, что эти тупые наёмники, которых Хэмилтон нанял за бешеные деньги, явно не способны помешать тому, что нас убивают одного за другим. Способ, которым убрали Медрано, – это настоящий шедевр.

– Может, это просто совпадение; возможно, они всего лишь хотели освободить этого Кармону, а несчастный Медрано оказался под горячую руку.

– Я не верю в совпадения, особенно когда на кону моя жизнь. Аль Рашид очень умен, а значит, нам нужен кто-то ещё умнее.

– Полагаю, ты имеешь в виду Марика.

– Именно.

– У меня такое ощущение, что он отошёл от дел.

– Сделай так, чтобы он вернулся.

– Как?

– Предложи ему всё, что он захочет, – уверенно ответил Коркенхэм. – Ты единственный, кто знает, как его найти. И я тебе так скажу: если выбирать между моей жизнью, выплатой ста миллиардов долларов или подписанием для Марика чека на девятизначную сумму, я выберу последнее.

– И что ты думаешь, он сможет сделать?

– Понятия не имею, но человек, который полвека управлял невероятно эффективной преступной организацией, и никто так и не смог выяснить, кто он такой, вызывает у меня куда больше доверия, чем кучка болванов из ФБР или ЦРУ, которые даже не заподозрили, что дюжина фанатиков тренировалась в наших собственных лётных школах, чтобы угнать у них под носом четыре самолёта и врезаться на них в башни-близнецы. И они до сих пор не смогли поймать неуловимого Усаму бен Ладена, который издевается над ними уже много лет.

– Айсмен не обрадуется, услышав, как ты об этом говоришь.

– В глубине души он, наверное, согласен со мной, но не стоит гадать, что на самом деле думает политик, особенно он, – заключил Питер Коркенхэм, тем самым закрывая тему. – Сейчас на кону слишком многое, и я не могу работать спокойно, пока дамоклов меч висит над моей головой и головами моих ключевых людей.

Он сделал долгую паузу, внимательно посмотрел на собеседника, будто в последний раз без тени сомнений убеждаясь, что может ему доверять, а затем спросил:

– Что ты знаешь о колтане?

– О чём?

– О минерале под названием колтан.

– Честно говоря, почти ничего. Скорее вообще ничего.

– Я так и думал. Почти никто о нём ничего не знает. Так что, прежде чем продолжать разговор, я хочу, чтобы ты тщательно изучил этот отчёт.

Он положил на стол папку, похлопал гостя по плечу в знак поддержки и покинул комнату.

Тони Уокер на несколько мгновений застыл в замешательстве от столь неожиданного и резкого поворота в разговоре, наблюдая через большое окно гостиной, как его хозяин выходит на крыльцо, садится на красивую пегую кобылу и уезжает вглубь равнины в сопровождении своего неизменного Джеффа Хэмилтона и полудюжины вооружённых всадников.

Было очевидно, что президент Dall & Houston не чувствовал себя в безопасности даже на бескрайних просторах собственного ранчо.

Когда пыль от копыт лошадей наконец скрылась за горизонтом, он сосредоточил внимание на документе, на первой странице которого значилось лишь одно слово: