– Кадо! Фёкла! Рядом! Тихо! Здравствуйте – обратился сначала к собакам, а затем к людям подошедший хромец. – Ногу вот… Подвернул… Вывих?

– Здравствуйте! Давайте поможем доехать до врача! Мы не местные, путешествуем, но, если вы… – поздоровались «не местные».

– Да нет… Может … потом… Есть врач, да… пока не нужно… А вот до дому… Я тут в лесу, по тропинке от озера километра три будет… Но «тройки» не пройдут… Цепочкой… Если в гости… Милости прошу! А если нет желания или времени, то одной бричкой меня… И обратно… Или я сам доковыляю… – хромец говорил спокойно, и с тем особым мягким и одновременно стальным достоинством, какое встречалось раньше у родовых дворян, и теперь редко и каким-то окольным путём, всё же просочившимся в «народные массы». В людей-отдельностей! А это был «отдельный человек». Экземпляр! Его харизма была отпечатана на всём: на твёрдом взгляде аквамариновых глаз, в орлином носе, в стати крепкого, жилистого тела, костисто-худого, благородного даже в малом движении. Острая бородка делала его похожим то ли на Дон Кихота, то ли на Робинзона Крузо, то ли на… ещё кого-то неуловимого пока… Но очень щекочещего память… Нет, не ясно… пока… Но… Хм… лет, на вид … 70-75…

– Какие у вас чудесные собаки!.. Редкие! Порода, да? Охотничьи? Борзые? Гончие? – восхищённо спросил Джеймс.

– Легавые… Охотничьи… Не борзые… Стиль работы иной… – вежливо ответил хозяин – Кадо – испанская легавая, Фёкла – чёрный пойнтер… Да, породистые… Род держим в строгости… Лет 200 уже…

– Имена… Что-то у меня крутится в голове… В «матрице» моей… – мучился Сава.

Следует сказать, что замечательный Савелий Андреич был замечателен не только тем, что унаследовал от отца, историка Андрея Петровича Цельнова, «нутряную стаю сов» и способность «видеть непроявленное», и не только тем, что от матери, Веры Яновны Богданович, доктора наук, культуролога, архивиста, семиотика и герметика, невероятного объёма Матрицу сведений, имён, дат и пр., но и тем замечательным свойством, что ЗАМЕЧАЛ замечательное, в частности замечательных, «отдельных» людей! И тогда, как легавая, не упускал из виду!

– Довезём… Что вы… Обязат… Стоп! – встал в «стойку» «пойнтер Савич». Напряг «ноздри». Втянул аромат истории. И «матрица» выдохнула – Вот! Поймал! Тут недалеко Карабиха! Некрасов! Поэт! Ваши… Ваш облик… Фёкла – последняя муза Николая Алексеевича… э…, Кадо – любимый пойнтер! Что, взял я след? – насмешливо спросил Савелий хромца, лицо которого на миг забыло о боли, и походило на лицо ребёнка в цирке, во время выступления иллюзиониста. – Как вас звать-величать, уважаемый?..

– Лев… Бор..рисыч… Дааа… Ну, вы … Поразили… Да, угадали, я потомок Фёклы и Поэта…

– Отлично! Здорово! А… в карты вы, Лев Борисыч, не играете ль? Удачливый игрок?! Вот вы поразились моим… способностям… А мы удивляемся, насколько Николай Алексеич был удачлив в карты! Выигрывал! И собственную систему имел! Анализировал! Подсчитывал! Для образного мышления… Хм…

– Я не играю… Рыбачу… Охочусь… Так как? – лицо опять сковала боль…

– Едем! К вам! В гости! До утра! Можно? – решил «старший», проявив свойственную ему прыть, упрямство и любознательность. – Он спросил и хозяина, и своих товарищей. Все были согласны.

… Добротное хозяйство в лесу. Дом, подворье, хлев, другие хозпостройки… Огородец славный, теплички… Колодец опять же…

– Здесь раньше охотничьи угодья были… Для номенклатуры… Я сюда… пришёл сторожем, а потом егерем… В 2010-м… Тогда мне сороковник стукнул. И меня… «стукнуло»…

Осмотрелись, дом большой, просторный… Семь комнат… 3 печи…

– Я бы на ручей, по воду… Ключи тут знатные! Чистая вода! Но… нога…